Чудовище без красавицы

Я вышла на стылую улицу и двинулась к метро. Выпала из троллейбуса! Что за чушь, естественно, ее убили, но кто? Может, убийца подскочил сзади и дернул… Ну и глупости же лезут в голову порой… Вдруг она и впрямь не удержалась… Стужа ледяная, руки у Маши небось замерзли, онемели, поручень скользкий, а тут еще троллейбус въехал в колдобину…

Я вошла на станцию, расстегнула куртку, чтобы скорее согреться, и стала ждать поезд. Наконец в глубине тоннеля показался быстро бегущий свет, следом возник звук, и появился состав. Я шагнула внутрь плотно набитого вагона, прижалась к двери… Нет, Говорову убили, и этот факт меняет все мое расследование. Вчера-то я думала, что Маша сама убирает членов «синдиката», но сегодня стало понятно, есть еще кто-то… И этот неведомый человек самый главный в бизнесе. Ну с чего я решила, будто глава «концерна» Говорова? Поверила Илье, рассказавшему, как Маша организовывала весь процесс от покупки холстов до нахождения покупателей? Нет бы сообразить сразу: молоденькой девчонке подобное не по плечу… За спиной Говоровой прятался некто, опытный, безжалостный, умный… Маша просто служила игрушкой в руках мужика. Именно мужчины, в деле чувствуется неженская сила воли и целеустремленность. Скорей всего остальные, то есть Лена Федулова, Катя Виноградова, Женя Бармина и Илья, даже и слыхом не слыхивали ничего о «начальнике», искренне считая Машу заводилой. И ведь они передоверили ей абсолютно все дела, связанные с производством «шедевров» и денежными расчетами. А Говорова просто обманывала приятелей, прикидываясь главной. И не она вовсе это придумала, а таинственный незнакомец… Вот он-то всех и убирает сейчас, и именно он, придя к Лене Федуловой, застрелил девушку и взял полмиллиона долларов. Но мать Никиты впустила мужика домой без колебаний… Значит… Значит, Лена его хорошо знала, просто не предполагала, что он и есть хозяин. Ладно, теперь настало время побеседовать с Руфиной Михайловной.

Не успела я открыть дверь в «Арт-Мо», как дама со всех ног бросилась ко мне:

– Что случилось, как все произошло?

– Здесь есть буфет?

– Нет, только кухонька, сотрудники сами готовят…

– Пойдемте выпьем чайку, – предложила я.

– Но сегодня я осталась тут одна, – воскликнула дама, – вдруг кто-нибудь придет, посетители!..

Я посмотрела за окно, где жуткий, ледяной ветер нес юркую поземку. Да уж, погода высший класс. Самая пора ходить по презентациям и вернисажам.

Увидав на двери табличку, я перевернула ее той стороной, где значилось «Закрыто», и задвинула красивую латунную щеколду.

– Видите, как просто! Пошли, пошли.

Руфина покорно привела меня в крохотную комнатку с электрочайником и круглым столом, покрытым клеенкой. Пока она дрожащей рукой заваривала чай и вытаскивала из шкафчика твердокаменные сухарики, я в подробностях рассказала ей о встрече с Рязанцевым.

– Кошмар, кошмар! – вскрикивала Руфина. – У вас, дорогая, железные нервы. Простите, как вас зовут?

– Виола.

– Жаль, что знакомимся при таких скорбных обстоятельствах, – начала разводить политес тетка, – разрешите представиться…

– Мне известно ваше имя, Руфина Михайловна, – спокойно прервала я искусствоведа.

– Откуда? – изумилась собеседница, забыв про то, что успела уже один раз представиться. – Мы раньше встречались? Извините, но у меня совершенно отсутствует память на лица…

– Главное в вашем бизнесе – иметь память на картины, – улыбнулась я, – но мы никогда до сих пор не виделись…

– Тогда почему… – залепетала дама.

Я увидела, что ее аристократическая рука с узкой ладонью и длинными пальцами, держащая чашку так, как люди держат нечто неприятное, даже грязное, оттопырив мизинец, начала мелко-мелко дрожать.

– Поставьте чай, – велела я, – сейчас прольете!

Женщина послушно выполнила приказ и уставилась на меня голубыми глазами, на дне которых ворочался страх.

Я положила свою руку на ее ладонь и ощутила невероятный холод, было ощущение, что трогаешь труп.

– Дорогая Руфина, – вкрадчиво начала я, – вы мне очень симпатичны, поэтому я хочу вас предостеречь: будьте очень осторожны. Вы следующая на очереди…

– Куда? – прошептала дама.

Ее лоб неожиданно покрылся испариной, но рука, неподвижно лежащая под моей, оставалась холодной, очень холодной.

– К могиле, – пояснила я, – или к нише, если предпочитаете крематорий.

– Не понимаю, – пробормотала Руфина, – о чем вы?

– Женя Бармина, Катя Виноградова, Лена Федулова, Маша Говорова… Продолжить?

– Но я-то здесь с какого бока? – слабо сопротивлялась искусствовед. – Меня просто попросили посидеть денек.

– Руфина, дорогая, подумайте сами, вы и Илья – единственные оставшиеся в живых из «синдиката великих художников». Всех убрала одна рука, скоро она доберется и до вас… Понимаете?

– Вы откуда? – промямлила дама. – Вы кто?

Я грустно улыбнулась:

– Та, которой все известно.

– Что, что вы хотите? – засуетилась дама. – Денег? Ей-богу, их у меня нет, я все в Наденьку вложила… Да если бы не она… Разве я согласилась бы на такое…

Изо рта полностью деморализованной, испуганной до ужаса женщины полились фразы.