Чудовище без красавицы

Алина предпочла кресло. Усевшись в него, немедленно пожалела, что пришла, так как в ответ на нее воззрилась сухая дама со спущенными на кончик носа очками, как у Дамблдора (фильм о Гарри Поттере – главный персонаж – прим авт). Не внушающая доверия. И как ей рассказать, что ты буквально недавно пережила самое волнующее приключение в своей жизни, и так глупо позволила себя из него вытянуть?

Поэтому сидела молча, даже начала испытывать неловкость, что отнимает у врача время.

– Извините! – пробормотала, смутившись. – Наверное, я зря пришла.

– Ничего в этом мире не происходит случайно, – заметила врач низким грудным голосом, удивительным для такого сухощавого существа.

– Да, случайности не случайны, я тоже мастера Угвея помню, – пробормотала Алина, все больше ощущая себя не в своей тарелке.

(Здесь отсылка автора к мультфильму «Кунг-фу панда»)

– Иногда нам просто нужно помолчать с кем-то, – опять изрекла врач, и даже как будто улыбнулась уголками губ.

Или показалось?

– Вы знаете что-нибудь о параллельных мирах? – внезапно спросила Алина, хотя еще минуту назад собиралась уйти.

Внутри нее застыл комок обиды, который следовало разрушить или сейчас, или никогда. Даже какая-то кисельная дрожь и злость на себя и Люциуса сплелись в один шар, грозящий разорвать изнутри.

– Интересное предположение. Вы думаете, они существуют? – доктор откинулась в своем кресле и с любопытством взглянула на свою пациентку.

– Мне кажется, я побывала в одном из них, – растерянно отозвалась женщина. – И тогда, в том мире, я очень хотела домой, а теперь я хочу обратно туда.

– Как же вы там оказались?

И Алину прорвало. Иногда рассказать незнакомому человеку свои страхи и переживания гораздо проще, чем поделиться ими же с близким. Она говорила и говорила, сначала запинаясь, а потом уже набирая обороты и вывалила все, почувствовав в конце облегчение.

– Думаете, это бред? – горько поинтересовалась у врача после минутной паузы.

– Отчего же? Может, бред – это то, что мы сейчас с вами тут беседуем, а на самом деле этого не существует. Чего вы хотите, Алина? Здесь прошла ваша жизнь, вы многого достигли, у вас стабильная работа, карьера, определенное будущее. А там? Мужчина, который однажды занялся с вами сексом, а до того оскорблял и не считал человеком? Призрачный дракон, которого видите только вы? Поиски пропавшего мальчика? Какие перспективы там? Подумайте, так ли ы хотите вернуться туда, как вам кажется. И когда ответите себе на этот вопрос, все случится.

– Что случится? – тупо переспросила женщина, не понимая суть мысли.

– Вы обретете спокойствие и достигнете, чего хотите, – туманно ответила врач. – Извините, наше время на сегодня подошло к концу. Записать вас на следующий сеанс?

******

Алина вышла от психиатра в более растрепанных чувствах, чем имелись у нее до этого. Теперь к переживаниям о судьбе Алианны, Люциуса, его так и не найденного сына, и, что уж говорить, собственной, присоединилась стойкая мысль, что она сошла с ума. Ну да, вот так внезапно случилось с ней это. Никто ж не планирует, что в понедельник, например, в тринадцать ноль ноль крыша покинет дом, протечет или что там еще за емкие и красочные описания сумасшествия имеются? В общем, здравствуй, шизофрения, что ли? Во всяком случае, бред имеется, пациент тоже осталось только поверить во все.

Но почему тогда эта сушеная вобла не вызвала прямо сейчас бригаду бравых ребят со смирительными рубашками? Загадка.

И погода вторила мыслям – осень вступила в свои права, холодный пронизывающий ветер раздувал полы пальто, пробираясь холодными жадными змеями к телу, шарф, в который куталась женщина, болтался где-то за спиной, а внутри застыл не то холод, не то комок боли, распознать так и не удавалось. Но он больно кололся острыми шипами и заставлял ежиться и идти быстрее куда-нибудь, где можно вдоволь пожалеть себя.

Уже дома, заварив себе горячего чаю и усевшись с кружкой на диване, посреди оглушительной тишины, Алина внезапно заплакала. Так горько ей не было еще никогда в жизни. Даже когда мальчик, в которого она была влюблена, предпочёл ее одноклассницу и встречался с нею на глазах у всех – было не так ужасно, не было вот этой стылой внутренней обреченности. Сейчас же чувство безысходности и жалости к себе заполнило все ее тело, которое стало словно сосуд, грозивший либо треснуть, либо опрокинуться и расплескать содержимое.