Чудовище для красавца

— К чему столько скрытности, брат? — обратился к Мансу лорд Край – брат, оставшийся без титула виконта, но при части привилегий. — Мы знаем, как она страшна. Нам просто интересно, не наврали ли о её существовании. Всё-таки графиня, а после свадьбы мой племянник станет графом.

Виконт не ответил, вместо него слово перенял будущий жених:

— Я рад, дядя, что вас интересует лишь её наличие, а не внешность, — Леонар позволил себе откинуться на стуле.

— А я рад, что её внешность не интересует вас. Иначе, как бы вы получили столько привилегий.

Оспаривать колкие слова сын виконта не стал. Пусть лучше думают: он охотник за приданным (по их мнению, несомненно), а не влюбленный дурак.

Манс кивнул чему-то, с братом так и не заговорил, а обратился к молчаливой племяннице, дочери Края – Амброзии Сеа Фаилхаит:

— Вы вот очень красивы, моя племянница.

— Спасибо, — зарделась румяная девушка.

— Но что будет, если вашу красоту похитят?

— Ой, не надо такие страсти говорить, — побледнела Амброзия. — Какая же жена без милого лица и ясных глаз? А хрупкой фигуры? Дядя, это же такой кошмар – некрасивая жена. Вот вы бы на такой женились? Ах, не отвечайте, я вот стараюсь и выгляжу великолепно.

— Наверное, и в обучении вас хвалят?

— Конечно, музыка и пение. А также меня учили рисовать.

— Леонар тоже освоил школу искусств.

Юный лорд поморщился: то, что отец назвал осваиванием искусств, было всего лишь умением рисовать простейшие портреты и пейзажи. Считать цифры Леонар любил больше. Пока он думал о неоправданной похвале, отец продолжил:

— Но музыка ему так и не далась. А вы, извольте узнать, играете?

Амброзия будто этого и ждала:

— Отец, позволите? — обратилась она к Краю, и тот позволил.

В зал вкатили инструмент. Он, словно прялка, имел колесо сбоку, но в остальном напоминал конька без головы, в которого сложили блестящие при свете свеч полусферы. От большего к меньшему. Всё это дело, как пианино, накрывалось крышкой, сейчас же открытой для услады глаз. Запахло уксусом – сферы частично были погружены в его раствор. При повороте колеса они заблестели от влаги.

— Стеклянная гармоника, — хвастовство, от которого удержаться Амброзия была не в силах.

— Какая редкость, — восхитились гости.

— Какая пакость, — шепнул под нос Леонар. Он ещё не слышал ни одного приличного выступления на сём пыточном аппарате для ушей.

— Возможно, дочь соблаговолит нам сыграть в комнате отдыха, после плотного обеда, — самодовольно улыбался лишенный титула дворянин.

— Всенепременно, — пообещала его дочь.

Гармонику покатили в зал для отдыха, в дверях обеденной пересекаясь с графиней, которая бросила весьма заинтересованный взгляд на гармонику.

Виконт Манс заметил её и поспешил подняться, объявляя:

— А вот и наша долгожданная дочь⁸.

Родственники повернули головы, некоторые неприлично развернулись на стульях, и впились иглами взглядов в смело идущую к столу фигурку. Вопреки обычному, Химемия не одела белого платья, на ней красовался черный траурный наряд, на фоне которого белые бинты и маска смотрелись особенно пугающими. Глаза бусинками неожиданно зло блестели через прорези, а подкованные каблучки били по полу, отбивая траурный марш.

Леонар не удержал в руке бокал и тот богато украсил скатерть алым пятном, скатился на край стола и разбился вдребезги о пол. В наполненной липким страхом тишине его звон раздался особенно громко. Даже тетушка Эльнара не могла выдавить слова возмущения, застыла с широко открытыми глазами. А молоденькая дочка Края забыла потерять сознание, зато его лишился кузен Властенас.

Химемия согласилась подыграть Леонару и произвела незабываемый эффект. Даже когда она села, никто не посмел и слова произнести. Лишь виконт выпил из бокала вина и обратил свой вопросительный взгляд на сына, который не ожидал, что кинутая им фраза о «произвести фурор» будет принята всерьёз и исполнена столь ярко.

— Брат, — Край сглотнул и перевёл взгляд на племянника, — и ты мальчик, вы не должны подвергать семью такому позору.

Химемия не шелохнулась, Леонар нахмурился, родственники насторожились, будто волки, завидевшие падаль, и лишь виконт великодушно улыбнулся.

— Позор? Брат, где его ты углядел? Или раны девочки уменьшают её знатность и достоинство?

— Нет, брат. Я просто не могу поверить, что сей брак сочтут счастливым, — за неимением нужных слов, Край попытался перевести тему, — вот вы, дочь моя, желали бы красивого жениха? А вы, сын, красивую невесту?

— Да, — ответили его дети, растерянно и боязливо. Графиня напоминала им старую гравюру «Смерть». И ссориться с ней совершенно не хотелось.

— И к чему здесь красота? — неожиданно заявил Леонар: — Вас выдадут не за красивых, а за достойных. А те, кого вы любите сейчас, останутся на краю дороги вашей жизни. А красота супругов определится привилегиями, данными королём…

Продолжить тему ему не дал отец. Он не знал, к чему мог привести монолог сына, но пожелал вмешаться:

— А потому деву, за которой стоит столь много привилегий, считать убогой никак нельзя.