Чудовище маякаи другие хонкаку

Забыл сказать вам, что хозяйка покоилась на кладбище Янака, недалеко от нашего особняка в Табате, так что мы отправились туда пешком. Мы вышли после того, как хозяин закончил все дневные дела в школе, так что, когда мы поднялись на холм Доканяма и пришли на кладбище Янака, солнце уже садилось, сгущались сумерки.

Хозяин уже бывал на семейном участке хозяйки, так что точно знал, где она покоилась, и пошел с цветами прямо туда, а я отправился к колодцу набрать воды.[34] К могиле я подошел немного позже него и заметил, как хозяин, смертельно бледный, в ужасе обернулся, словно пытаясь сбежать от чего-то.

– Мне вдруг стало плохо. Еще вернемся сюда. Найди машину, – сказал он мне.

Конечно, я был потрясен. Я только что пришел туда и не хотел возвращаться, не оказав почтение покойной. Но я не мог оставить хозяина в таком состоянии, так что с сожалением на сердце мы выбрались на главную улицу Сакурагите, и, хотя такой путь был окольным, нашли машину и вернулись в особняк.

Оглядываясь назад, я с удивлением понимаю, что, как бы трудно это ни было, сумей я убедить хозяина вернуться домой самостоятельно, я мог бы сам подойти к могиле и суметь увидеть то, что явилось хозяину в этом печальном месте. Но в ту минуту мне это показалось всего лишь странным, и куда большее беспокойство вызывало состояние хозяина, так что я не сумел принять верное решение.

Итак, мы вернулись домой, и хозяин быстро оправился, но с того дня поведение его стало меняться. Теперь он всегда был бледен лицом, глаза его налились кровью, так что он словно стоял на у некой черты. Мы думали, что он всего лишь еще не до конца восстановился.

Но было и нечто большее. Хозяин всегда имел привычку читать и писать до поздней ночи, но внезапно это прекратилось, и теперь он приказывал служанке пораньше заправить кровать, чтобы он мог лечь. И он одержимо напоминал нам, чтобы мы проверяли, надежно ли заперты все двери и окна. Быть может, нам просто что-то мерещилось, но с каждым днем он вел себя все страннее. Однако причины мы доискаться не могли, и нам оставалось только беспокоиться о здоровье хозяина.

В любом случае, столь странное поведение, подобное поведению Синдзабуро в классическом кайдане «Пионовый фонарь»,[35] все ухудшалось в последующие четыре дня, вплоть до последней ночи.

Поверьте, до сих пор я содрогаюсь от одного воспоминания об этом ужасном дне. Из их родного города в Тибе приехал брат горничной Суми, так что ей разрешили провести весь день до позднего вечера с ним. И я остался единственным, кто заботился о хозяине. Закончив трапезу около шести вечера, хозяин достал из кабинета пачку бумаг.

– Собираюсь взять в школе два-три выходных, начиная с завтрашнего дня, так что, пожалуйста, сообщите об этом господину Уэде из Васэды и доставьте эти бумаги ему.

Господин Уэда был тем учителем, кто замещал при необходимости в школе хозяина. Поскольку было еще рано, я счел, что успею за два часа, и быстро отправился на станцию Табата, чтобы уехать в Васэду. Согласно полученному приказу я тщательно запер все, включая главные ворота, и ушел через черный ход. Но теперь должен признать, что ужасной ошибкой было оставлять хозяина одного.

Когда я закончил все дела и вернулся, было позже, чем я рассчитывал, – уже 20:30. Я щелкнул языком в уверенности, что хозяин будет недоволен, так что поспешил через коридор к кабинету. Встав перед дверью, я с тревогой крикнул:

– Я вернулся!

Но ответа не последовало. Я вновь позвал хозяина, открыл дверь и шагнул внутрь. Потрясенный, я застыл на месте. В комнате не было и следов хозяина, и я не мог понять, куда он ушел. Но не это так потрясало. Стеклянная створка окна, выходившего в сад, была распахнута, а несколько железных прутьев, установленных на раме снаружи, выломаны из своих гнезд. Я видел полосы тьмы, льющиеся в комнату, подобно кошмару. Вздрогнув, я шагнул к окну, но затем взгляд мой упал за раздвижные бумажные двери-фусума, внутрь комнаты с циновками-татами на полу, и я почувствовал, как падаю на пол.

Я увидел моего хозяина – которому уже не было места среди живых – лежащим лицом вверх перед альковной нишей. Вид его был столь ужасен, что я не способен был взглянуть на него второй раз. Глаза его почти выскочили из орбит, словно он увидел нечто ужасное, а лицо посерело. Я огляделся, увидев, что вся комната в ужасном состоянии, так что понял, что хозяин, должно быть, оказал сопротивление, поскольку повсюду были разбросаны подушки-дзабутон и щипцы для печи...

Что случилось потом, что делал я?.. Как я не пытался, не мог вспомнить ничего. К тому моменту, когда я овладел собой, уже прибыли полицейские, топая повсюду и расследуя дело. Они столкнулись с некоторыми очень необычными фактами.