Чудовище с улицы Розы; Час охоты; Вендиго, демон леса

Весна, ветреные деньки, когда опадает яблоневый цвет, а воздухом нельзя надышаться.

Это не повторится уже никогда. Уже почти и не снится, сколько глаза ни закрывай.

Я закрыл глаза, а проснулся уже от крика.

Если честно, то я не очень надеялся на пробуждение – заморозок ведь, зима, холодно, очень холодно. А Костик орал где-то неподалёку.

Я открыл глаза и увидел звезду, в морозном воздухе казалось, что небо опустилось ещё ниже и давит на затылок, и острые верхушки сосен чуть сгибаются влево под тяжестью ночи. Луна вывешивалась над горизонтом.

Я кинулся на крик.

Голос отражался от деревьев, и от живых, и от поваленных, и доносился с разных сторон, точно в лесу был не один, а сразу несколько перепуганных мальчишек, я выбрал ближнего и направился к нему.

Костик продолжал кричать. А я продолжал его искать, потому что там, где я ожидал его встретить, само собой, никого не оказалось. Но я заметил на сосне клочок ваты, а неподалёку ещё один. Вата пахла потом и страхом, но Костик вообще пах потом и страхом…

Он крикнул совсем рядом, я повернулся и увидел – он стоял под деревом, вжался в него и кричал. Точно, с ума сошёл, свихнулся, кажется. Я подскочил и рявкнул на него, он вздрогнул и отлип от ствола. Левый глаз дёргался вместе со щекой, Костик указал пальцем, я посмотрел.

Мне показалось, что это деревья – в морозном лунном свете было сложно различить, лучи дробились сквозь кроны сосен, свет мешался с тенью, полутона и резкие тени, и я почти ничего не мог различить, всё-таки человеческое зрение гораздо лучше, я не видел и решил подойти поближе.

Костик всхлипнул и поплёлся за мной.

– Я услышал… – шептал он. – Услышал… отца. Он меня хвалил, я хотел плаванием заниматься… И вдруг я слышу – он зовёт. Вот так и зовёт, как будто рядом где-то, и зовёт – и зовёт, и зовёт, я и проснулся. А он зовёт, как настоящий, я и не удержался, пошёл… А его всё нету и нету, только голос. А потом я и увидел… Тут нет папы вовсе. Ты видишь?!

Теперь я видел.

Тут тоже был овраг, но не продолговатый, а круглый и широкий, словно и не овраг, а воронка, в которой росли деревья, не сосны, какие-то другие, с толстыми ветвями, расположенными довольно низко. Деревья высохшие, в лунном свете слишком чёрные, и на этих чёрных деревьях висели мешки. Так я сначала подумал, висят, вытянувшиеся почти до земли, словно какие-то странные чёрные плоды.

– Они тут… – сказал он. – Тут все…

На меня обрушился запах. Как-то разом, вдруг, со всех сторон, а особенно сверху, вонь стекла с деревьев и заполняла всё вокруг, так густо, что стало трудно дышать, в горле словно застряла вонючая плотная тряпка.

На ветках висели люди. Головами вниз. Как колбаса. Как запасы. Их было много, на каждом дереве человека два-три, на коротких верёвках, и руки вытянуты вниз, и вообще люди вытянулись, в каждом, наверное, по два метра росту сделалось, и под силой тяжести мясо и кровь слезли под кожей вниз, люди стали похожи на капли, на чёрную смолу, свисавшую с деревьев.

Логово.

Гнездо.

Вот куда делись все жители села. Они тут висели все. Наверное, твари устраивали такое возле каждого более-менее крупного населённого пункта, только ведь мы вроде ушли… От того села, где сидели в подвале. Почти тринадцать дней мы бродили по лесу, старались оторваться – и не оторвались. Хуже – мы, как дураки, сами явились к ним в пасть. Впрочем, может быть, это было не случайно, может, они заморочили нас ещё давно, и всё это время они вели нас сюда. Чтобы повесить нас вверх ногами. Впрочем, я им вряд ли был нужен, они выпасали Костика. Он оторвался от них, причём не один раз, и оставить это они не могли никак – они мстительны, как любое порождение тьмы.

Наверное, возле Лисьего Лога они собирались устроить приблизительно это же, там тоже лес, и тоже деревья, только вот пожар помешал. А здесь пожар им не помешает, да и вообще, место тихое.

– Это они, – прошептал вдруг Костик. – Старушки… Как на фотографии. Вместе висят… бабушки… те самые, у которых половики…

Я не стал смотреть на то, как бабушки висят вместе, хватит, насмотрелся я на всё на это. Скоро сами повиснем, и вот так же стечём к земле мёртвыми каплями, хотя не успеем, нет, замёрзнем.

Смех. Звонкий и рассыпчатый. Дети луны ударили по струнам из жил человеческих, отыскали живых своими красными глазами, ну вот оно, началось.

Капли вокруг нас колыхнулись, и лес вокруг нас наполнился движением, Костик закрыл глаза и сел на колени. Луна стала светить ярче и каким-то красноватым цветом, и её лучи разрезали лес на острые края.

Костик съёжился и втянул голову в плечи, я вдруг увидел, что его волосы поблёскивают лунным.

Тогда я заорал на него, так громко, как я только мог.

А они рассмеялись громче, они выглядывали из-за деревьев, улыбались мне чёрными зубами, и подвешенные люди продолжали покачиваться, и тогда я откусил Костику ухо. Верхнюю половину, она хрустнула на моих зубах, я её тут же выплюнул, успев ощутить на языке солёный вкус человеческой крови.