Чудовище в плену красавицы

— Пресс-конференций не надо, — выдавил он. — А вот твои пункты я бы послушал.

Зардевшись, она отвернулась. Ему нравилось, что, несмотря на все их постельные выкрутасы, Белль вела себя как девчонка.

— Не уверена, что это будет полезно для твоего эго.

— Какое там эго! Я страшный, изувеченный мужик в шрамах, который три года жил во мраке. Чуть повысить самооценку не помешает. Особенно если учесть, что гнусности о моем внешнем виде сейчас мусолит весь мир.

— Ладно, — сказала Белль, уставившись в кофе. — Мне очень нравится, что ты испытываешь удовольствие от наших пререканий. Что бы между нами ни произошло, благодаря тебе я не чувствовала себя обязанной. Сейчас я чувствую себя собой. Ни с кем другим я не испытывала ничего подобного. Всю жизнь я пыталась соблюдать приличия и быть добропорядочным гражданином. А здесь, рядом с тобой, такая свобода… Что об этом можно забыть. — Она уперлась в него своими голубыми глазами и странно улыбнулась. — Звучит дико, согласна. Но, будучи твоей пленницей, я точно не собиралась впечатлять тебя манерами. Все это слетело, как пелена. Переживания, что я выгляжу, как… Ну, не знаю. — Она быстро заморгала, а потом прочистила горло и продолжила: — Я считала страсть своим врагом. Просто мне нужно было найти виноватого. Когда от тебя отказывается мать, ты волей-неволей ищешь причину. Затем ты должен ее принять и сделать выводы. Мой вывод был таков: нет ничего эгоистичнее, чем потакать своим желаниям. Но вместо того, чтобы что-то исправить, я растеряла себя по кусочкам. Рядом с тобой я их нашла. Совсем не такую историю ждут от меня журналисты, в ней нет особых трагедий или эмоциональных всплесков. Но, по крайней мере, она честная.

Его сердце сразу откликнулось на правду и искренность, прозвучавшую в ее словах. Давным-давно потерянные частички своей души он обрел рядом с Белль.

— А я уж подумал, это связано с моими волшебными руками, — выкрутился он и улыбнулся. Улыбка… Незнакомое выражение лица. Забытое. Но теперь ему часто хотелось ей улыбаться.

— Безусловно, они очень помогли, — в ответ улыбнулась Белль. — Их я тоже упомяну. Ты же понял, что я тогда имела в виду? — Не спеша поднявшись из кресла, Белль направилась к нему. Она наклонилась, уперев руки в бедра. — Когда я сказала, что прекрасного принца переоценили? Гораздо больше мне нравятся мужчины вроде тебя. А вежливые и утонченные не в моем вкусе.

Адам встал и коснулся ладонью ее щеки.

— А ты больно дерзкая для вчерашней девственницы.

— Подозреваю, что я всегда такой была, только скрывалась. А теперь мне незачем сдерживаться.

Адам положил руку ей на затылок и схватил ее волосы в кулак.

— Продолжай…

На ее губах заиграла озорная улыбка.

— Мне нравится, как ты меня держишь. Как будто никогда не отпустишь.

— Я вижу, Белль, тебе по душе быть пленницей.

— Верно. В твоем плену я впервые почувствовала себя свободной.

Он замялся. Конечно, хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, но в таком случае… В таком случае их отношения не умещаются в рамки, которые газеты назвали исключительно плотской привязанностью.

Охваченный неловкостью, Адам отпустил девушку. И прежде чем взять себя в руки, он вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку, которая лежала там с утра.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал он, положив коробочку на стол.

Но Белль не шелохнулась, ошарашенно на него глядя.

— Что там?

— Не хочешь открыть?

— Если это то, о чем я думаю, открывать должен ты.

Адам не собирался делать ей предложение. Раз они помолвлены, какой в этом смысл? Когда-то он уже делал предложение. И было как-то странно это повторять. С другой женщиной. И не потому, что он любил и всегда будет любить свою первую жену. Основанная на практицизме, их любовь со временем и благодаря брачным обетам стала невообразимо нежной. Они были счастливы посвятить себя друг другу.

Ощущения, что он повторяет прошлое, были непереносимы. Он не мог и не хотел переживать это заново. Он был уже не тем человеком, который надел кольцо на палец Ианты.

Но Белль просила у него слишком мало, и было бы жестоко ей отказывать. Он положил палец на коробочку.

— Однажды я уже делал это, — медленно проговорил он. — На балу, если хочешь знать. На мне был смокинг, а не джинсы, как сейчас. А на ней — вечернее платье, а не сарафан. И мы находились в толпе людей, а не в этом пустынном замке. Я встал на одно колено и сделал свой выбор, ведь глубокая симпатия к Нанте уже давно переросла в любовь. До того момента я не знал ни в чем отказа и еще никого не терял. — Он постучал пальцем по коробочке. — Через пару лет после нашей свадьбы умерли мои родители. А потом, через год, я потерял жену и не успевшего родиться сына. И с ними — все надежды на будущее. Все перевернулось в один миг. И я в том числе. Я все это рассказываю, чтобы ты знала: я не жду повторения моего первого брака. Теперь я другой человек. Который познал и подарки судьбы, и утраты.

Он встал на оба колена, как приличествовало мужчине его возраста и цинизма.