Чудовище во мраке

Мысли юноши перескакивали с предмета на предмет, и у меня даже закралось сомнение, не сумасшедший ли он.

– Нынче четырнадцатое – почти самое полнолуние. Ах, вот он, «луны струящийся свет»! Волшебный и удивительный… Я где-то читал о его колдовских чарах. В самом деле, смотрите, как все изменилось вокруг: совсем другой пейзаж, нежели днем, при солнечном свете! Да и вы… Там, в зоосаде, у вас были совершенно иные черты!

Он так пристально всматривался в меня, что мне сделалось не по себе. Я тоже взглянул на юношу да так и похолодел: лицо его с запавшими глазами и черной дырою рта было невыразимо зловещим.

– Есть некая связь между луной и зеркалом. Луна, отражающаяся в воде, воспета поэтами. Не случайно родились такие слова: «Ах, если б луна стала зеркалом…» Да, несомненно, у зеркала и луны много общего. Взгляните!

Я посмотрел туда, куда указывал молодой человек: в туманной дымке передо мной расстилался залитый сверкающим серебром пруд Синобадзу, казавшийся чуть ли не вдвое больше, чем при дневном свете.

– То, что мы видим при солнце, есть истинный лик вещей, а свет луны являет нам их отражения. Вам это не приходило в голову?

Мой собеседник и сам был похож на отражение в зеркале – во тьме фигура его приобретала зыбкие, смутные очертания, лицо неясно белело.

– Ведь вы ищете сюжет для нового рассказа? – неожиданно спросил он. – У меня есть весьма подходящий для вас. История эта приключилась на самом деле, я не придумал ни слова. Ну так что? Рассказать?

Мне действительно был нужен сюжет. Но я и так буквально сгорал от любопытства, предчувствуя нечто захватывающее. А потому с радостью согласился:

– Куда же мы пойдем? Может быть, выпьем в каком-нибудь ресторанчике, а заодно побеседуем?

Но он покачал головой:

– Пожалуй, не стоит. Вообще-то, я не из стеснительных. Только не надо об этом говорить при электрическом свете. Лучше останемся здесь. Посидим под волшебной луной, полюбуемся прудом… Я не утомлю вас слишком долгим рассказом.

Я одобрил эту затею, и мы уселись на одном из огромных камней, разбросанных у пруда.

2

– Помните, у Конан Дойла есть повесть «Долина ужаса»? – спросил он. – Дело там, кажется, происходит в каком-то горном ущелье. Но «долины ужаса» бывают не только в горах. Я, например, знавал одно такое местечко в самом центре города, в квартале Маруноути[34]. Представьте себе расселину меж двух каменных зданий, разделенных лишь узенькою полоской земли. Ущелье, сотворенное цивилизацией… Это куда страшнее, чем обычные горы. Унылые бетонные стены более безжизненны, чем голые скалы, – ни единого пятнышка земли, ни одного цветочка. Не на чем остановиться глазу. И так круглый год. Серая щель, прорубленная топором исполина. Если смотреть со дна, небо вверху кажется узенькой ленточкой. Луна и солнце заглядывают туда лишь на короткий миг, все остальное время там царство мрака. Из этой дыры даже днем видны звезды, и в ней постоянно гуляет леденящий пронзительный ветер.

В таком месте я прожил до самого Великого землетрясения. Здание выходило на улицу С. Фасад был нарядным и ярким, но стоило только зайти за дом, как ты попадал в мертвое царство – щель меж голых безжизненных стен, разделенных пространством в несколько метров. В стенах зияли провалы окон.

Помещения в этом доме сдавались и под жилье, однако по большей части там размещались разные офисы, и оживленно в здании бывало лишь днем; вечером все конторские служащие спешили домой. Наступала тоскливая тишина, особенно тягостная после дневной суеты. Казалось, вот-вот заухают совы – как в настоящем горном ущелье. Словом, жуть брала.

Я служил там посыльным; днем работал, а ночевал в подвале того же здания. Помимо меня, в доме было еще пять жильцов, но я с ними не общался. Я любил живопись и одиночество и, если выдавалась минутка, уединившись, малевал что-нибудь на холсте. В иные дни я рта не раскрывал, молчал с утра до ночи.

История, которую я собираюсь вам рассказать, произошла в том самом «ущелье», я потому так подробно и описываю его.

Надо сказать, что задняя стена соседнего дома была совершенно неотличима от задней стены нашего здания. Странное, пугающее сходство… Оно было настолько полным, что я всерьез подозреваю здесь злой умысел архитектора.

Оба дома пятиэтажные, одинаковой высоты. И передний фасад, и торцы, и цвет, и отделка – все было совершенно различно, и только задние стены, образовывавшие то «ущелье», совпадали во всех деталях: формой крыш, мышиным оттенком окраски, конфигурацией окон, ровно по четыре на этаже, – словом, зеркальные отражения друг друга. Казалось, даже трещины в бетоне и те симметричны.

С той стороны в комнатах лишь на мгновенье (хотя, возможно, я несколько сгущаю краски) появлялся солнечный луч, потому охотников до них находилось немного; а особенно неудобные помещения пятого этажа пустовали весь год, и в свободное время я частенько поднимался туда с мольбертом и красками. Но всякий раз, видя противоположную стену, не мог побороть неприятного ощущения: меня угнетало мрачное предчувствие беды. И опасения мои оправдались в самом скором времени…