Чудовищная ложь

Рев их эха оглушителен, и когда я оглядываюсь назад, Йельм закрывает глаза, все еще испытывая боль и гнев. Знаю, почему он сражался. В молодости я бы тоже сражался. Ненавидел людей за то, что они отняли у нас, за то, что они сделали. Ты можешь ненавидеть своих хозяев, тех, кто тебя создал, и все равно любить их, и я любил. Но нельзя позволить этой ненависти ослепить тебя к возможностям. Они убили его семью, а мы, конечно же, убили их. Он держит в себе детскую злобу, не видя, как она помешает нашему народу или его жизни. Мне не хочется, чтобы он уходил, чтобы его изгнали и заставили снова быть одному, но это единственный выход. Если Йельм останется, он станет угрозой для моего народа и для нее.

Он сделает все, чтобы отомстить.

Даже предаст или причинит боль своим.

Он ослеплен яростью.

Может быть, немного времени в одиночестве ему поможет.

— Отведи его на юг и убедись, что у него есть припасы, — приказываю я и оглядываюсь на него. — Я надеюсь однажды снова увидеть тебя, Йельм, и надеюсь, ты поймешь, почему я так поступаю. Ты так полон гнева, брат. Ярость сожрет тебя. Надеюсь, ты найдешь кого-то, кто заберет эту ярость и заменит ее надеждой.

— Ты предаешь наш народ ради человечка! — рычит Йельм, когда его поднимают на ноги двое мужчин, с трудом удерживаясь на ногах. — Ты принесешь смерть всем нам!

— Нет, это ты, брат. — Я киваю и смотрю, как уводят Йельма. Повернувшись к нашим людям, я изучаю их лица. — Мне нужен доброволец, гонец, чтобы отправиться в племя Акумена.

Харен выходит вперед, умный, пожилой сильный воин. Он - хороший кандидат. К тому же у него там живут друзья.

— У них еще один человек. Скажи им, что мы должны встретиться. Передай им, что если они причинят вред человеку, то не только люди обрушатся на их головы, но и я.

Он моргнул, но кивнул, молча отправляясь на задание.

— Сегодня вечером мы празднуем новое будущее! Будущего счастья, новых друзей и новых перспектив, а не только борьбы и смерти! — объявляю я. Это даст им повод для праздника. Я смотрю, как приносят еду и эль тоже. Я обхожу всех, приветствую и разговариваю, прежде чем прокрасться обратно в свою комнату, мне нужно ее увидеть.

Ария.

Ророак все еще у двери. Он улыбается.

— Ты всегда умел говорить. — Он вздыхает. — Она пыталась выйти, но я сказал ей подождать. Она очень... нетерпеливая, твой человек, и у нее странный язык.

Рыча, я впечатываю его в стену, адреналин от испытаний все еще бурлит во мне.

— Не смей смотреть на ее язык!

— Я имел в виду ее слова! — прохрипел он.

— Ой... — Я опускаю его. — Да, она говорит странно, не так ли?

Он злобно смотрит на меня, но расслабляется.

— Да, теперь я пойду поем, пока ты развлекаешься со своим человеком. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я смотрю, как Ророак уходит.

Я тоже, брат. Я тоже.

Я знаю только, что готов рискнуть всем ради нее, ради лучшей жизни с ней рядом.

? 17 ?

АРИЯ

Как только Аку входит в комнату, я вскакиваю и бегу к нему, собираясь осмотреть его, но тут же замираю. Прочищаю горло, пока он с любопытством наблюдает за мной.

— Прости, просто... Ты в порядке? Я слышала драку и рычание.

— Обычное дело здесь. — Он ухмыляется, и тут раздается стук. Аку загораживает меня, пока открывает дверь, говоря на другом языке, а когда дверь снова закрывается, он протягивает мне металлическую тарелку. — Вот, ешь. Сегодня праздник, и они приготовили тебе еду.

— Праздник? — Я беру тарелку, нерешительно сажусь и начинаю ковыряться в еде. В ней присутствует немного сырого мяса, но я не обращаю на это внимания и ем другие кусочки. — Разве ты не должен быть с ними как Рейгнер? — Я произношу это слово, не в силах выговорить рычащие слоги.

Он широко улыбается, выставляя напоказ свои острые клыки, как будто я сделала что-то, чем можно гордиться, и я, как глупая идиотка, прихорашиваюсь под его гордым взглядом.

— Я позаботился о своем народе. Я бы предпочел быть здесь с тобой, малыш.

— Правда? — поддразниваю я, не в силах удержаться.

Аку издает странный рычащий звук, от которого по моему телу проходит дрожь, его доминирование почти омывает меня. Иногда он практически как человек, но иногда - как монстр. Как сейчас, когда он вышагивает с хвостом, виляющим по воздуху, его рога блестят на свету, глаза прищурены, а клыки нависают над губой, когда он рывком головы показывает на блюдо.

— Ешь, — требует он.

Закатив глаза, я делаю то, что мне говорят просто потому, что я очень голодна. Еда неплохая. Конечно, есть какой-то старый шоколад, который вызывает подозрения, но, когда откусываю первый кусочек, я почти кончаю. Не думаю, что до этого момента когда-нибудь ела по-настоящему, и я не могу остановить себя от того, чтобы поглотить его, как зверь.