Чудовищная правда

— Это гораздо больше, Ария. — Я качаю головой, понимая, что, вероятно, выгляжу напуганной правдой, тем, что я найду, когда копну глубже. — То, что они сделали с ними, то, что они продолжают делать…

— К нам идут! — кричит кто-то, прерывая мои слова.

Арию дергают за Акуджи, а Катон тянет меня себе за спину, так что я едва могу видеть происходящее. Сквозь бреши я вижу, как к нам подъезжает человек на лошади — ну, то есть монстр. Лошадь — огромное черное чудовище, а монстр на ней — не менее страшный, со злобной ухмылкой с оскаленными клыками. На одном из глаз у него огромный шрам, и он белый по сравнению с другим черным глазом. Его тело огромно, больше, чем у любого другого монстра, и еще больше покрыто шрамами. Он также темно-красного цвета, выделяясь на фоне более ярких красных монстров. За его спиной — множество монстров с такими же шрамами.

Катон и Акуджи вместе защищают меня и Арию, которая отказывается трусить, как я.

— Самаэль, — приветствует его Акуджи, и Катон позволяет ему говорить, с удовольствием наблюдая за происходящим. Несомненно, Катон ищет слабые места, угрозы и разрабатывает стратегию защиты своего народа и меня.

— Акуджи, — с усмешкой приветствует монстр. — Спасибо тебе за нашего нового бойца, он хорошо вписался.

— Почему ты здесь? — требовательно спрашивает Акуджи, и я еще больше съеживаюсь, когда взгляд монстра останавливается на мне. В этом взгляде столько отвращения, что я даже вздрагиваю.

— Разве не было созвано собрание? Нас пригласили. — Самаэль ухмыляется, спрыгивая с лошади.

— Да, но ты никогда на них не приходишь, — смущенно отвечает Катон. Положив руку ему на спину, я придвигаюсь ближе, ища у него утешения и защиты. Ему нужно сосредоточиться, но я не в силах остановить себя.

— Ну, теперь мы пришли, — рычит Самаэль. Его голос темный, резкий и наполнен такой злобой и ненавистью, что бьет меня как хлыст.

Этот парень сильно ненавидит людей, но, похоже, он также ненавидит всех. Я никогда не хотела бы оставаться с ним наедине, это точно.

— И почему же? — спрашивает Акуджи.

— Потому что нам тоже интересно. А то, что рядом с вами стоят люди и не закованные в цепи, показывает мне, насколько вы слабы и насколько вам плевать, — усмехается монстр, вышагивая перед нами, как зверь в клетке, пока я прижимаюсь к Катону.

Катон тянется назад рукой, и обхватывает меня.

— Плевать на что? — повторяет Акуджи.

— На то, что человеческие солдаты сейчас окружают стену с оружием. — Самаэль ухмыляется, бросая эту бомбу.

Я расширяю глаза, мы все смотрим на него, а затем начинается хаос.

ГЛАВА 24

КАТОН

— Что? — рычит Акуджи.

Я стараюсь сохранять спокойствие, даже когда притягиваю Талию ближе, желая ее защитить. Я боюсь, что они пришли за ней.

Акуджи, должно быть, переживает тот же внутренний спор, потому что Ария утешает его.

— Они не пришли, когда я была за стеной с Талией, так что они не за нами. Хотя странно, что они сделали это сейчас.

— Почему? — спрашиваю я, желая понять, как мне лучше защитить Талию.

— Они пришли только сейчас, после того как другая женщина прошла через стену, так что же им нужно? От вас? Они пришли бы раньше, если бы хотели новой войны с монстрами, а если бы им нужны были мы, они пришли бы несколько дней назад. Логично предположить, что им нужна женщина. — Ария переводит взгляд на Самаэля. — Женщина, которую ты забрал.

— Ты забрал женщину? — Я зарычал, красный цвет застилает мне зрение. Мысль о том, что этот… этот ублюдок похитил невинную человеческую женщину, пробуждает во мне защитные инстинкты, и я становлюсь скорее зверем, чем человеком. Я чувствую руку Талии, ее мягкую маленькую ладошку, у меня на спине, удерживающую меня, а затем ее губы на коже, потом я успокаиваюсь.

Если бы только Талия знала о его репутации, о том, на что он способен и что он собой представляет. Ей было бы страшно даже находиться рядом с ним. Он чудовищнее любого из нас и неоднократно доказывал это своими действиями — действиями, которые привели его на территорию

Дарклингов в полном одиночестве много лет назад, прежде чем он основал свое собственное племя отщепенцев.

Я отхожу от Самаэля вместе с Талией подальше, не доверяя ни ему, ни его нестабильному поведению, ни его товарищу. Я не хочу начинать войну, но если он еще хоть раз взглянет на нее, ему конец.

— Она пришла на нашу территорию через стену. Законы гласят четко, — огрызается Самаэль.

Мой страх за невинную женщину только усиливается. Она даже не представляет, во что ввязалась. Возможно, она убегала от людей, а вместо этого наткнулась на нечто гораздо худшее.

Если она бежала и готова была войти в забытый город, наполненный нами, чтобы уйти от того, кто ее преследовал, значит, она знает что-то важное, что-то, что мы можем использовать для защиты наших людей и суженных. Акуджи, должно быть, думает о том же, потому что его слова повторяют мои мысли.

— Она должна что-то знать, — пробормотал Акуджи. — Мы должны выяснить, что.

— Она наша пленница, так что мы узнаем, что она знает. — Самаэль злобно ухмыляется.