Чудовищная правда

— Твои люди будут в бешенстве, — шепчет Талли, когда я опускаю голову.

— Пусть, — пробормотал я, и поцеловал её. Мне все равно, лишь бы она согласилась быть моей навсегда.

— Потом нацелуетесь, — ругается мой брат, останавливаясь передо мной с ножом в руке и пастой в другой. — Давайте покончим с этим, влюбленные.

ТАЛИЯ

Катон целует меня еще раз и берет за руку, пока мы стоим бок о бок лицом к его брату. Его брат отдает нож, и Катон поворачивается ко мне.

— Талия, сегодня я клянусь быть твоим навсегда. Я предлагаю тебе свое сердце. — Он ударяет себя в грудь кулаком. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Он опускается на колени.

Я пытаюсь вспомнить все, что Ария сделала ранее. Я нервно сглатываю, но черпаю силы в его словах.

— Катон, сегодня я клянусь быть твоей навсегда. Я предлагаю тебе свое сердце. — Я бью себя в грудь, копируя его действия и морщась от боли. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Закончив речь, я тоже опускаюсь на колени.

— Катон, брат мой, предводитель Акумена, берешь ли ты Талию в подруги? — Он улыбается нам обоим.

— Навечно, — немедленно отвечает Катон.

— Обычно мы повторяем это, но поскольку здесь никого нет, и я думаю, что если я заставлю Катона ждать еще дольше, он может ударить меня, мы пропустим эту часть. Катон, пролей за нее кровь и покажи свою преданность. Сделай свое тело ее телом. Отдай ей себя до последнего кусочка, — приказывает он.

Меня тошнит от этой мысли, но знаю, что такова традиция. Я провела достаточно времени, слушая, как женщины рассказывают Арии о том, чего следует ожидать.

Я не опозорю его, если остановлю.

Катон наклоняется вперед и утыкается мне в грудь, стоя спиной к брату. Его брат, кажется, слишком счастлив вырезать мое имя на его спине — более чем счастлив, — что только подчеркивает наши различия. Когда все готово, Катон целует мою грудь и затем проводит пальцем по ножу.

— Брат…

Катон не обращает на него внимания, берет окровавленный клинок и подмигивает мне.

— Твое имя на моей спине как символ того, что ты всегда будешь ее защищать. — Он прижимает острие к сердцу. — Однако сердце принадлежит тебе со дня моего рождения, так что оно должно быть выгравировано и на нем. — Я задыхаюсь, когда он вырезает мое имя коже над сердцем и все это время ухмыляется.

Безбашенный, безумный мужчина.

— Катон… — Я качаю головой, в глазах стоят слезы. — Ты сумасшедший ублюдок.

Они оба смеются.

— Ну что ж, тогда продолжим. — Его брат хлопает. — Талли, моя новая сестра, берешь ли ты Катона, вождя Акумена, в своего спутника жизни?

— Да, — отвечаю я без колебаний.

— Да, черт возьми, — шепчет его брат, заставляя нас рассмеяться, а я в доли секунды принимаю решение. То же, что и Ария. Я не хочу нарушать эту традицию.

Я покажу им, насколько люди сильны.

— И я предлагаю свою кожу добровольно.

Катон поворачивает голову ко мне.

— Талли, нет…

— Ты носишь мое имя, а я хочу носить твое. — Я протягиваю руку и целую его. — Все будет хорошо.

— Не смей, брат, — огрызается Катон, делая шаг ко мне и беря мое лицо в руки, заглядывая в глаза. — Ты не обязана. Я знаю, что ты любишь меня, я знаю, что я твоя пара.

— Это не только для нас, но и для них. Я — твоя, а ты — мой. Я сделаю это с твоего разрешения или без него.

Катон скалит зубы, но, видимо, видит решимость в моих глазах.

— Отлично. — Он держит клинок в руке и обводит меня взглядом. — Тогда я сделаю это. — Я слышу ужас в его голосе, когда задираю рубашку и опускаюсь на колени. Когда я чувствую, как лезвие прижимается к моей коже, я готовлюсь к боли.

Прежде чем начать, Катон повторяет попытку.

— Талли, тебе не нужно…

— Сделай это, черт возьми, — приказываю я, и его брат усмехается.

Следующие несколько минут — сущее мучение, и я вижу, что Катон ненавидит каждую минуту. Когда все закончено, он целует меня со всех сторон, говоря, какая я храбрая и как сильно он меня любит.

— Ты можешь показать мне позже своим языком, — бормочу я, трясясь от шока и боли, но я ни о чем не жалею.

— Вот уж это я не хотел слышать, — бормочет его брат, прежде чем продолжить. — Катон и Талия, вы пролили кровь и поклялись стать супругами перед нашим народом. Поднимитесь как единое целое. — Катон поднимает меня на руки и крепко целует.

— Мы официально стали супругами, Талли, — пробормотал он.

— И это мой сигнал уйти, чтобы вы могли возлечь на брачное ложе. — Его брат нежно касается наших рук. — Спасибо, что позволила мне принять в этом участие. Я сам собираюсь найти кого-нибудь. Спокойной ночи, друзья, — говорит брат Катона, и я не могу удержаться от хихиканья, когда мы смотрим, как он уходит.

— Что ты хочешь делать теперь, моя пара? — Катон шевелит бровями.

— Ну, ты первый завел разговор о языке…

Катон двигается раньше, чем я заканчиваю, и я не могу перестать смеяться. Он бегом возвращается в наши комнаты и запирает дверь, после чего укладывает меня на кровать.

— Давай я намажу тебе спину.

Кто я такая, чтобы отказываться?