Чуду не слабо

У Самойлова все внутри закипело! Хотелось наорать и набить морду кому-нибудь. Но ведь просто так не будешь на людей бросаться. Он так крутанул колку, что струна лопнула, издав жалобный звук, еще и по руке дала, больно и обидно, еще и деньги тратить на новую.

Красотка, снова приземлившаяся на стул, правда, прямо перед Лешим, чтобы и его видеть, и себя показать, кажется, единственная заметила, что случилось. Самойлову внезапно захотелось, чтобы сейчас она чего-нибудь сказала, тогда у него бы появился повод сорваться. Но девушка молчала, только пялилась, теребя шею.

Вовчик о чем-то шептался с Толстым. Юзов рассматривал свой микрофон, словно только что увидел. Похоже, дискомфорт, что сейчас здесь находятся посторонние, испытывал только Артем. Слизнув каплю крови, выступившей на руке, размотал струну и бросил прямо под ноги.

– Играть будем или нет? – поинтересовался зло.

– А как ты без струны? – спросил Вовчик, наконец, обратив внимание.

– Как Паганини, – огрызнулся Самойлов.

Толстый фыркнул, хорошо, хоть в голос не заржал, конечно, он единственный из ребят закончил музыкалку, остальные самоучки или с репетиторами занимались в свое время. Захотелось куснуть его, и побольнее.

– Валек, пусти даму за клавиши, она тебя научит, – сказал Самойлов, с ехидным прищуром.

Толстый слегка покраснел и потупился. Ему что, нравится эта Лена? Артем удивился. Ни одна из трех девушек в его вкусе не была, но если выбирать, то лучше уж ту, что сидела в качестве зрителя.

– Лен, покажешь? – буркнул Валя.

– Так чего показывать? Наигрывал же уже, – отозвалась толстушка и хихикнула.

Да, парочка, водка да чарочка – Артем уже не знал, что и думать. В голову просто лезла всякая дребедень. Но, в общем-то, если Веру Палну все устраивает…

Только сейчас Самойлов заметил, что Леший тихонько отбивает ритм. Сам для себя, просто, чтобы занять руки и ноги. В сторону красотки не смотрит, хотя она так и ерзает на стуле, а если и поглядывает, то только на ту девушку, которая показалась Артему самой незаметной из трех, Николь.

А та бесцельно бродила туда-сюда, спустившись со сцены вниз, рассматривала зал, остановилась перед одной из картин, потом перешла к другой, хотя не на выставке же, здесь не произведения искусства – просто любительская мазня, продукт творчества студентов всех времен и курсов, но ее это не смущало.

– Эй, ребята, – проснулась красавица, – время идет, а вы все собираетесь, как-то тут у вас организация хромает.

– Хочешь поруководить? – исподлобья выдал Самойлов.

– Нет, Паганини, куда мне.

Блин! Он чуть не взвыл, кажется, девица еще и кликуху ему приклеила! Он совсем забыл, что сам подставился, она только подхватила.

Чтобы не впасть в полное отчаяние, Артем сосредоточился на том, что отстукивает Леший, стал подавать аккорды. Буквально тут же присоединился Ольховский, потом Толстый, и … Полетели. В кураж, в драйв, с каждым звуком погружаясь в особый мир, где отсутствуют проблемы и комплексы, где ты царь и бог, где нет земного и в тоже время есть оно все.

Самойлову нравилось это состояние. Он, как наркоман, ловил кайф, стремился к нему, ему хотелось все повышать и повышать дозу. И ужасно бесило то, что сковывало: неумение, боязнь показать свою некомпетентность и что его просто возьмут и сместят.

Когда доиграли, девушки захлопали. Переглянулись и выдали самые настоящие аплодисменты, вкупе с восхищенными взглядами. Все.

– Тебя как звать-то, Паганини? – спросила красотка.

– Артем, – сейчас он даже не обиделся.

– Молодец, Артем! – с чувством похвалила та. – А я Рада.

Оценила, значит? Самойлов даже не знал, как к этому отнестись, польстила девица ему или нет. Но картинно кивнул, так, что челка слетела на глаза, и улыбнулся на тридцать два зуба.

Артем сначала предложил отыграть песни девушек, потом свои, в смутной надежде, что гостьям наскучит, и они уйдут.

Обе солистки встали к микрофону. Рядышком, плечо к плечу, хористки – да, и только. Не хватало еще строгих костюмов, юбок в пол и отглаженных лент в косах. Кос, впрочем, тоже не было, у обеих девушек волосы чуть ниже плеч. Артем поглядывал на них исподтишка, гадая, понравится им выступать или нет. Лучше, конечно, если отвалят после концерта, а вдруг нет?

Договорились, что играют каждую песню дважды. Если что-то совсем не получается, оттачивают в другой раз. Леший задал ритм. Лена и Ника запели, пожалуй, лучше, чем парни аккомпанировали: то один отстанет, то другой убежит, Самойлов постоянно путался в аккордах, Толстый обычно хорошо импровизирующий, тут вдруг портачил раз за разом – будто сглазил кто.