Чукчи. Том I

Чукчи называли рабов: мужчин — purel, а женщин — aucgьn. Последнее название есть просто вариант слова usqt ("женщина"). Другими синонимами слова purel являются mulьn, vьjolьn, gepьlьn. Собственно говоря, purel — это иноплеменник, взятый в плен, или иногда — человек своего племени, порабощенный в силу обычая кровной мести. Я буду говорить об этом ниже. mulьn означает также "слабый", "хилый" и употребляется как ругательство, в особенности с приставкой ciq (ciq-mulьn — "очень слабый"). Vьjolьn означает "помощник" и применяется также и по отношению к духам — помощникам шамана. Gьpьlьn значит "работник" и применяется ко всем работникам — мужчинам и женщинам, даже к родственникам. Тем не менее все эти слова употребляются в презрительном смысле и ими пользуются как ругательствами. Все эти слова почти без всякого различия применяли по отношению к настоящим рабам.

В настоящее время рабов у чукоч не существует. Однако воспоминания о рабстве очень свежи и ярки. Так, например, двое знакомых мне чукоч — Araro, очень богатый оленевод с западной тундры, и Ajanwat — считали себя потомками рабов иноплеменников из племени Таньгов. Соседи нередко подсмеивались над их происхождением, называя их poralcьnьn ("рабское отродье"). Между ними и их предками-рабами было уже несколько поколений. Ajanwat считал себя Таньгом по происхождению, несмотря на то, что даже прапрадед его жил среди чукоч и говорили на их языке. Заклинания, которыми владел Ajanwat, как это вообще подобает всякому чукче-оленеводу, действительно упоминали его происхождение от Аталь-Таньгов (то есть от чуванцев).

В сказаниях часто встречаются рабы, мужчины и женщины, взятые в плен во время войны. В сказании об "lendi и его сыновьях" подробно описывается раб, по происхождению Ajwan. Герой побеждает его в единоборстве. Затем, чтобы ослабить его сопротивление в дальнейшем и сломить его дух, он избивает его увесистой дубиной по мускулам всех мягких частей тела. После этого он крепко привязывает его к шесту и увозит его с собою на нарте, как бревно. Тот стонет от боли, просит пить. В доме победителя он становится пастухом. За малейшую провинность хозяин жестоко избивает его. Раб отомщает ему предательством, и в конце концов хозяин убивает его.

Лучшими рабами считались подростки, юноши и девушки. Случалось, что их брали в плен вместе со стадом, которое они пасли, именно потому, что они знали свое стадо лучше, чем их победители. В сказке о Talo, воспитаннике Таньгов, герой после победы над врагами отбирает у них пятнадцать стад и вместе с ними восемьдесят молодых рабов. Все остальные пленные были убиты. В сказке о "Превращенном шамане" шаман отбирает у врагов несколько стад и смешивает их в одно. При каждом стаде было по несколько молодых пастухов, и все они вместе составили толпу. Вернувшись домой, герой делит добычу, оленей и пастухов на две части и отдает половину своему брату^[272]. С течением времени такие пленные смешались с чукчами, стада были перерезаны и съедены победителями, и часть их даже перешла во владение к их пастухам. В сказке об "lendi и его сыновьях" говорится, что даже вероломный раб Ajwan, если бы он вел себя лучше, получил бы от хозяина часть стада, хотя оно и не было военной добычей. Пленные женщины исполняли различные тяжелые работы, а также служили наложницами своим хозяевам. Иногда их продавали в другое стойбище, но в общем их положение очень мало отличалось от положения чукотских женщин.

За взрослую женщину платили большой мешок табаку (80 — 120 фунтов). Молоденькие девушки были дешевле. Чукотские торговцы продавали пленных женщин с Американского берега даже русским поселенцам. Но об этом я буду говорить в последней главе.

Я уже упоминал, что в настоящее время рабов у чукоч не существует. Мне рассказывали в поселке Valqatlen, что за несколько лет до моего посещения на одном оленном стойбище, недалеко от поселка, умерла старуха, проданная оленеводам приморскими чукчами, которые взяли ее в плен во время набега на жителей Американского берега. В последнее время она была бездетной вдовой и жила в стойбище брата своего первого мужа. Другие женщины называли ее с некоторым оттенком презрения "женщиной-рабыней" (aucgьn).

Мне говорили, что в случае убийства кровавая месть может быть заменена порабощением одного из членов семьи убийцы. Этого человека заставляют выполнять всю работу, лежавшую на обязанности убитого. Так, например, родственники чукчи, убитого в 1895 году на Анюйской ярмарке, пришли на следующий год на ярмарку и потребовали уплаты за убитого. Им предлагали чай, сахар и табак. Они взяли все это, но затем заявили, что они хотят того казака, который убил их родственника, или хотя бы какого-нибудь другого казака. Он должен пойти с ними на тундру и жить в семье убитого, заменяя мужа его вдове и отца его маленьким детям. Только тогда нанесенная обида может считаться заглаженной. Они повторили свое требование и на следующий год и снова получили отступного чаем и другими товарами.