Чукчи. Том I

Русские население вымирает, так же как юкагиры. Сифилис пустил глубокие корни среди русских колымчан. Молодое поколение все заражено, что выражается в самых уродливых формах. На каждом шагу встречаются уродливые лица, безносые, с наростами, с рубцами от язв. Это не мешает сифилитикам быть плясунами и любезниками и ухаживать за девицами. "Что же, говорят колымчане по этому поводу, на них вины нет. Бог накажет и рога привяжет".

Картежная игра широко распространена в самых худших формах. Плутовство в картах считается законным способом выигрыша. Общественные отношения элементарно грубы. Сосед у соседа занимает деньги или пищу на чудовищных условиях, с накидкой до 200 % в год, и даже сами должники считают такой порядок законными и естественным: "ему пришлось — он меня давит, мне придется — я его придавлю". На Нижней Колыме такие отношения приняли какой-то почти простодушный характер. Все жители — нищие, и все начисляют друг на друга большие проценты и кортом (наемную плату) за каждую малость: за старую лодку, за весло, и в конце концов никто ничего не получает и не платит. Долги погашаются взаимно, вроде безналичного расчета. Наличных денег нехватает даже на уплату податей, для которых между прочим существует круговая порука.

Что касается туземцев различных племен, то русские колымчане твердо убеждены, что это — их законная добыча, вроде диких оленей, песцов или белки. Полунищие русские жители опутывают еще более нищих ламутов и юкагиров долгами, как будто паутиной. В обычном разговоре туземцев по-русски никогда не называют людьми, а просто полевыми зверями, тварями, зверьем. Их племенные названия употребляются только в презрительной форме: чукчишки, якутишки, ламутки и т. д.

ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИЯ

Русская православная церковь всегда составляла только особый отдел российского правительства. Миссионерское дело в Сибири совершалось на средства государства и под полным контролем полиции. Один из влиятельных участников этой казенной работы даже говорит: "больше всего они (инородцы) указывают на то, что от царя нет прямого приказа для нас на принятие русской веры". Они говорят: "если бы царь желал, чтоб все мы сделались русскими, то он, конечно, прислал бы об этом указ". Они понимают чутьем, что принятие русское веры — не только церковное, но также государственное дело^[123].

С другой стороны, в прямом соответствии с таким положением вещей, история работы православных миссионеров среди сибирских племен, как об этом справедливо замечает Иохельсон, имеет в себе мало достойного, за исключением немногих лиц; таковы, например, алеутский миссионер Вениаминов и алтайский миссионер Вербицкий^[124].

Первые попытки крестить чукоч были, вероятно, сделаны тотчас же после встречи русских с этим племенем. Однако в последующие полвека это удавалось мало, прежде всего из-за отсутствия попов и миссионеров. Аргентов упоминает, что в колымской часовне, за отсутствием священства, службы исполняли миряне. Даже гораздо позднее миряне совершали обряд крещения младенцев. Иркутский архиепископ Нил еще в 1848 году сделал распоряжение о том, чтобы священники обличали и искореняли это зло^[125].

Первая церковь Колымского округа была построена в Нижне-Колымске в первых годах XVIII века. В 1704 году Средне-Колымск тоже имел церковь во имя Покрова богородицы, построенную "по-черному", т. е. без дымовой трубы. В том же году в Средне-Колымске было только три дома. Верхний Колымск имел только часовню во имя Николая-чудотворца. Анадырская церковь, по Аргентову, была построена в 1743 году. Еще через год был прислан первый миссионер, иеромонах Флавиан, с тремя помощниками, но все они были убиты коряками в 1745 году. Первые священники на Колыме и на Анадыре принадлежали к зажиточной местной семье Трифоновых. Так, в Нижне-Колымске в 1753 году находим священника Михаила Трифонова. Это был единственный священник всего Колымского края, и он посещал все три колымских города. До того он был священником у анадырских чукоч. В 1757 году видим другого священника, Прокопия Трифонова, переведенного в Анадырь в 1758 году.

Однако в 1764 году, после разорения анадырской крепостцы, он был возвращен на прежнее место.

В 1812 году, вместе с началом новых сношений с чукчами, нижне-колымский священник получил наименование чукотского миссионера. Первым таким миссионером был отец Григорий Слепцов. Он проживал постоянно в своем прежнем приходе и только был обязан съездить однажды в году на Анюйскую ярмарку. Аргентов утверждает, что в 1811 — 1812 году Слепцов ездил к чаунским чукчам. Следующий приходский миссионер, отец А. Трифонов, прибывший на Колыму в 1816 году, никогда не посещал чукоч. В его время иркутский архиепископ Михаил написал чукчам особое послание, увещевавшее их к принятию христианства (1818). Можно спросить: сколько же чукоч сумели прочесть это русское послание?