Выкручиваться самостоятельно, без денежных средств, директор не представлял как, и тогда он обратился за помощью к держателям черного рынка. Как ни странно, но в поселке было большое количество бывших воспитанников приюта и вот они, действительно откликнулись на начинания директора. В собственность директора были переданы, аж три штуки, настоящих шлемов от средних скафандров, оставшихся от Прежних. Шлемы частично были неисправны и у одного даже разбит лицевой щиток, но во всех шлемах работали устройства ментовоздействия, а это при небольших изменениях, можно было использовать для изучения ментопрограмм. Кроме шлемов, директору "отсыпали" с десяток ментопластин со стертыми данными по их назначению. А еще ему притащили старый прибор, с покореженным корпусом, но еще работающий, в памяти которого сохранилось несколько ментальных программ. Что за программы, директору предстояло разбираться самому, но его и такая помощь со стороны, с которой он не ожидал, обрадовала.
И все же, хождения по инстанциям, сыграли свою роль. Директору разрешили на частной основе, организовать небольшую мастерскую по ремонту бытовой аппаратуры и разрешили, в качестве исключения, привлекать на работу воспитанников приюта в качестве их практики и повышения ранга социальной значимости, но с обязательной выплатой денежного пособия. Учебный класс, по повышению социальной значимости подростков, было принято решение в приюте, ОТКРЫТЬ(!). Вот только не были указаны сроки и статьи финансирования. Другими словами, директору дали зеленый ход его предложениям, но на частной основе и на частном финансовом обеспечении. Но надо отметить, от одного из анонимных доброжелателей, ему были переданы восемь ментопластин с программами по социальному обучению и целых две программы, по техническим дисциплинам. Другими словами – слесарь-ремонтник и техник электрооборудования. Это конечно не то, что желательно было бы иметь, но начало было положено и он на этой волне поддержки, начал оформление всех необходимых разрешений, согласований и предписаний.
Директор не ожидал, но в один из дней, к нему заявился бывший воспитанник приюта и на частной основе предложил довести до ума полученные им шлемы и если получится, смастерить устройство для считывания ментопластин. Занимался ремонтом, а точнее переделкой, он три дня и в результате, у директора появилось два шлема для ментоизучения и громоздкий считыватель, который был неразъемно соединен с двумя шлемами через кучу проводов. Принесенный, а вернее сказать, «подаренный» прибор, с поврежденным корпусом, был пущен на запчасти, а его содержимое с местом памяти, стало основной частью считывателя. Уходя, бывший воспитанник, протянул директору пластину с ментальной программой и предупредил.
– Здесь техник-ремонтник по вспомогательной аппаратуре малых и средних космических кораблей. Я смог изучить больше половины первого уровня и как видите, смог починить вам шлемы. Для себя я сделал копию, а это вам, – он помолчал, кивнул головой в сторону и добавил, – для чухры.
Директор настолько увлекся созданием учебного класса для воспитанников, что совсем забыл о новичке, пока не появилась медсестра и не напомнила. Она с довольным лицом уселась напротив директора и радостно сообщила.
– Он уже встает.
Директор не сразу понял о чем или о ком она говорит и нахмурив брови внимательно посмотрел на медсестру. Она усмехнулась и немного с упреком спросила.
– Совсем заработался?
– Есть немного. – Согласился директор, и только тогда вспомнил, о ком она сообщила. Он попытался усмехнуться одной стороной губ, хотя сам знал, что его усмешки вызывают не совсем адекватные реакции. – Извини. Ты сказала, что он уж ходит?
– Не ходит, только пытается садиться и вставать. Сегодня первый раз, с моей помощью, дошел до туалета и сделал свои дела. Он очень слаб, не плохо бы сделать ему еще одно сканирование.
"Нет" покрутил головой директор и пояснил.
– Если хочешь добиться его усыновления, лучше вообще не привлекать к нему внимания. Что он рассказывает?
– Ничего. Что-то бормочет непонятное, ест и спит.
– И как ты с ним общаешься?
– Знаками, жестами. Будешь смеяться, но он даже туалетом не знал как воспользоваться.
– Плохо. Потеря памяти всегда плохо. Он понимает, что ты пытаешься ему объяснить?
– Вполне. Даже сам пытался что-то показать и сказать, но я не поняла. Два раза пытался, а теперь больше молчит и только смотрит на меня.
– Плохо. Если у него полностью отшибло память, то нам его оставить в приюте не разрешат.
– Мы можем пока не говорить никому, а чуть попозже, загрузим ему курс социальной реабилитации.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь. Все ментопрограммы рассчитаны на людей знающих язык и владеющих первоначальными навыками. А если он не знает языка, наши программы ему не помогут.
– И что делать?
– Надо думать. Если им будут интересоваться, ты отвечай, что он потерял память после удара по голове. Такое бывает сплошь и рядом. А сама, пока, понемногу приучай его к нашей жизни.
– Это можно. Наш старший охраны, слишком зачастил ко мне. Ты бы поговорил с ним.