Чукотка

Дорога извивалась между торосами и отвесными скалами вдоль Берингова моря. Снег блестел на солнце. Псы несли нас очень быстро. Легкая нарта скользила по твердому насту, как по льду. Таграй управлял собаками, весело покрикивая на них. Ехать было приятно. Мы делали в час свыше десяти километров.

Через несколько часов мы прибыли в первое стойбище. Люди самых различных возрастов окружили нас. Некоторые из них выбежали в нижней кухлянке и в одних меховых чулках.

Таграй рассказал им о цели нашего приезда и не удержался - сообщил, что мы будем показывать в яранге кино.

Стоявший рядом с нами старик сунул свою дымящуюся трубку в рот чукчанке, а сам стал ощупывать ящик с кинопередвижкой и кинолентами.

Чукчи пригласили нас пить чай. Таграй до отвала наелся моржового мяса, попил чайку - кружки три-четыре, потом сказал:

- Ну вот, теперь можно и собрание!

Как мы договорились с Таграем в дороге, он первый взял слово.

Говорил он о празднике женщин очень примитивно, подчас не так, как нужно, и не то, что нужно, но я чувствовал, насколько его речь звучит убедительней речи, которую сказал бы я. Мне не нужно было выступать после него. Все женщины согласились приехать на праздник, и мужчины не протестовали.

Старики только посмеивались:

- Ну и выдумщики эти таньги! Женский праздник устроили! Только водки не давайте женщинам. Хотя они и лакомки, но толку в ней не понимают. Зря только переведут добро. Давать им водку - все равно что кормить зайца моржовым мясом: пользы не будет!

После собрания мы стали показывать кино. Обстановка нашего "кинотеатра" была своеобразная: мы демонстрировали в пологе, а полог всего-то имел шесть квадратных метров. Вот и весь меховой кинотеатр!

На одной стенке был приколот белый головной платок, с противоположной стороны установили кинопередвижку, в углу - динамомашину. Я еще и сам не знал, что получится из нашей затеи.

Зрители - а их набилось множество - сидели и лежали в полуголом виде. Было жарко и душно.

Таграй совсем "скис". Он также разделся и сложил свою школьную амуницию в угол. Мне было интересно проследить весь этот киносеанс от начала до конца, но становилось, что называется, невмоготу.

В пределах возможного я тоже разделся. Сеанс прерывали, впускали струю свежего воздуха и снова продолжали.

Большое впечатление произвел на чукчей журнал о водном празднике в Москве и первомайских торжествах. Люди шли с флагами; людей было так много, что, по мнению чукчей, их число превышало самое крупное стадо оленей.

После того как мы продемонстрировали в этом пологе два журнала, пришел какой-то старик и сказал:

- Я хочу, чтобы такое же было устроено и у меня в яранге.

Я устал, не хотелось идти в полог - очень уж душно. Тогда я спросил Таграя:

- Может быть, ты сам все устроишь?

Таграй так на меня взглянул, что можно было вполне положиться на него: у него хватит терпения показывать картины во всех пятнадцати ярангах.

Парни благоговейно взвалили на плечи наш инвентарь и понесли в ярангу старика.

Проверив установку, я вышел из полога подышать свежим воздухом.

Картина началась. Московский водный праздник: плавают девушки-спортсменки, мужчины прыгают с трамплина... Из полога доносятся голоса:

- Какомэй! Какомэй! Ай, ай! Все равно как нерпа плавает!

Я стоял около яранги, посматривая на полярное, изумительной чистоты звездное небо.

Вдруг я услышал крик Таграя. В яранге поднялся невероятный шум.

Я кинулся в полог. Там было совершенно темно. Все молчали.

Таграй сказал чукче у динамомашины:

- А ну, крути!

Машина заскрипела, вспыхнул свет. Таграй стоял голый на коленях около передвижки. По телу его катились ручейки пота.

- Смотри - что такое? - и он несколько раз повернул ручку аппарата.

Я был удивлен, потому что и сам никогда не видел ничего подобного. Вода на экране как-то неестественно забурлила, и оттуда сначала показались ноги, затем вся девица-спортсменка. Оторвавшись от воды, она вверх ногами взлетела на трамплин.

Оказалось, что Таграй, не желая перематывать ленту, пустил картину в обратный ход. Долго пришлось мне объяснять, почему так получилось.

Чукчи с интересом рассматривали кинопленку на свет, стараясь понять, в чем тут дело.

Мы переночевали в этом стойбище.

Наутро, когда мы увязывали нарту, к нам подошел старик.

- Вас двое, - сказал он. - Захватите упряжку Кителькота. Он вчера был в море на охоте. Собаки его убежали, и наш охотник поймал их недалеко от селения.

Таграй с радостью взялся за это поручение.

- Ты поедешь на нашей нарте, а я на этой, - сказал он мне.

Мы выехали на двух нартах. Таграй ехал впереди. И хотя в его упряжке было только шесть собак, а в моей - двенадцать, он далеко опередил меня.

- Ты плохой каюр! - кричал он мне. - Смотри, сколько у тебя собак, а ты отстаешь.

Я и сам удивлялся, почему так получалось. Я кричал на собак, подгонял их остолом, но это не помогало.

Наконец Таграй сжалился надо мной и, остановив своих собак, подошел ко мне.

- Твой груз на нарте плохо лежит. И сидишь ты неправильно. Груз разложен для посадки двух человек, а ты едешь один. Надо переложить груз ближе к середине нарты.