Чукотская сага

Кэнири известен, однако, не только своей болтливостью, — ещё больше известен он своей ленью. Поэтому через полчаса, когда по улице проходил Унпэнэр, Кэнири не стал утруждать себя придумыванием новой шутки, а почти слово в слово повторил то, что говорил Гэмалькоту.

— Так и сказала тебе твоя собака? — переспросил Унпэнэр.

— Так и сказала.

— Нехорошо, Кэнири, когда у собаки слишком длинные уши и слишком длинный язык.

На этот раз охотники, стоявшие рядом, рассмеялись над Кэнири. Но Унпэнэра это не утешило. «Рассказать такому бездельнику, — подумал он, — может только тот, кто хочет, чтобы узнали все. Неужели это сделал отец? Мало того, что разбил стекло, так еще и хвастает!»

С этого дня Гэмалькот и Унпэнэр ещё больше разозлились друг на друга. Унпэнэр решил, что Гэмалькот смеется со своими приятелями над неудавшейся затеей сына. А Гэмалькот решил, что сын жалуется на него своим дружкам-комсомольцам, изображает отца самодуром, скандалистом, противником новой жизни.

От кого же действительно всем стало известно о ссоре? На этот вопрос я могу ответить только предположительно.

Ни Гэмалькот, ни Унпэнэр никому, конечно, не рассказывали о ней. Йорэлё и Нутэнзут тоже предпочитали не болтать. Правда, Нутэнэут вынуждена была сказать Кабицкому правду, но ведь Кабицкий — это не какой-нибудь болтун вроде Кэнири. Кабицкий в таком деле надежней немого!..

А так ли уж надежен немой?

Я вовсе не хочу сказать, что Степан Андреевич нарушил свое обещание. Секрет мог раскрыться почти что сам собой. Это могло произойти примерно следующим образом.

Вот Кабицкий пришел домой. Осторожно вынул из кармана собранные в яранге Гэмалькота стеклышки и ссыпал их в одно из бесчисленных отделений ящика, в котором хранит свои инструменты. Жена спросила:

— Где же это ты, Степан, столько битого стекла нашел?

— Шёл, шёл, да и нашёл, — неопределенно ответил Кабицкий.

— А где ж это? — повторила она.

— Где было, там нету, — ответил он фразой, которой отвечают на такие вопросы довольно часто, хотя ещё не было случая, чтоб она успокоила чьё-нибудь любопытство.

— Не скажешь?

— Не скажу, Вээн. Секрет.

— Ишь ты! На старости лет секреты завел?.. В школе, кажется, все стёкла целые.

— Сказал, не скажу — значит, не скажу. Ты меня не первый год знаешь.

— Ну и не говори, никто тебя за язык не тянет. Твоё дело молчать, если не желаешь ответить по-человечески. А моё дело спрашивать, если мне интересно узнать. Я школьные стекла не хуже, чем ты, знаю. И те, что в окнах, и те, что в шкафах. Все целые.

Они помолчали немного. Кабицкий стал что-то мастерить в своем углу. Но через минуту жена спросила, конечно:

— В клубе, что ли?

Он ничего не ответил.

— Вот безобразники! — возмутилась она. — Как напьются, так сразу стекла бить. Вертятся пьяные возле клуба, будто возле кабака. Лучше бы они носы друг другу поразбивали, хулиганье такое!

— Да откуда ты взяла? Никто в клубе окон не бил!

— Неужели же в правлении?

Когда в поселке имеется всяких учреждений и организаций не больше, чем пальцев на любой из рук, перечислить их не сложно. А услышав несколько отрицательных ответов, уже совсем просто предположить, что печальная судьба постигла именно то стекло, которое было дано Унпэнэру.

В ответ на это предположение Кабицкий снова произнес:

— Сказал, не скажу — значит, не скажу.

Лучшего подтверждения его жене и не требовалось. С возмущением, которое, по всей вероятности, казалось непритворным, она накинулась на мужа:

— А ты ещё хвалил его! Хвалил-нахваливал! Такую дорогую вещь мальчишке доверил! Это тебе не Хабаровск, тут в магазине стекла не купишь!

Кабицкий пытался отмолчаться, но Вээн не унималась:

— Думаешь, я не знала, что он его до дома не донесет? Знала! Не привык он с такими вещами обращаться. А тут еще Йорэлё вертелся у него под ногами. Я ещё тогда догадалась, что пришел этому стеклу конец, только вмешиваться в твои дела не хотела.

Кабицкий всё крепился, безуспешно пытаясь заглушить её слова стуком сапожного молотка. А Вээн кипела все сильней и сильней.

— Эх ты! Нашел кому стекло доверить! Унпэнэр привык с моржами дело иметь, а не с такими хрупкими вещами. Я бы даже удивилась, если бы он не разбил. У него ещё ветер в голове гуляет. Может, он это даже нарочно сделал — неизвестно!.. Что ты на меня смотришь? Да, да! Ты не знаешь, такому парню всякое может в голову взбрести. Захочется проверить, крепкое ли стекло, он и стукнет камнем. А может, просто подрался с кем-нибудь по дороге…

— Ну что ты мелешь?! — не выдержал Кабицкий. — Кто тебе сказал, что Унпэнэр стекло разбил? Не он это вовсе, он его донес в полной сохранности.