Чукотский вестерн

Стало жарко, Ник перевернулся на другой бок, нетерпеливым движением руки сбросил с плеч укрывающую его кухлянку. Коварный солнечный луч тут же воспользовался этим, лихо заплясал на его лице. Ник чихнул и проснулся.

Солнце стояло в зените, следовательно, было часа три пополудни.

На земле, рядом с его головой, стояла знакомая алюминиевая кружка, наполненная бурой жидкостью. Ник взял кружку в руки, принюхался: пахло имбирём, значит, настой золотого корня, гадость знатная. Хотелось обычной воды, свежей и прохладной.

Ник встал на ноги, огляделся по сторонам. Совсем рядом дремал неуклюжий «багги», около потухшего костра, на куске брезента, спали Айна и Лёха, обнявшись и похрапывая в унисон.

Ник прислушался к ощущениям организма: нигде не болело, не ныло, не потрескивало, не саднило.

Подошёл к прицепу, взял в руки канистру с водой, канистра оказалась подозрительно лёгкой. Отвинтил крышку, заглянул внутрь. А воды-то – меньше литра осталось. Как же так? И что делать дальше? В обозримых окрестностях воды, пригодной для питья, не наблюдалось, только мутные жёлтые лужи, полные гниющей падали.

Подошёл к спящим молодоженам, потряс Сизого за плечо.

Лёха мгновенно открыл глаза, оценил ситуацию, ловко убрал руку Айны со своего плеча, сполз ужом с брезента.

Отошли в сторонку.

– Куда вся вода подевалась? – спросил Ник, демонстративно легко поднимая с земли канистру.

– Так оно это, начальник, – сонно промямлил Сизый. – Мы тут уже трое суток паримся, а тебе нужно было много пить – чтобы кровь остыла. Вот, воды и поубавилось.

– Как – трое суток?

– Ну, так до камлания ты сутки с небольшим в трансе пребывал да ещё двое после него продрых.

– Это получается, что я и выпил всю воду? – засмущался Ник.

Лёха руками успокаивающе замахал:

– Да ладно тебе, мы тоже пили, какие претензии.

– Не в претензиях дело. Что дальше делать будем?

– Мы только и ждали, когда ты в норму придёшь… – Сизый продолжил широко и заразительно зевать. – Айна говорит, надо ехать к той высокой сопке, – рукой на юг показал.

– Там что, вода есть?

– Не знаю, она не говорила. Просто к той сопке, и на этом всё. Сил у неё осталось мало совсем после этого камлания, – жалостливо поглядел в сторону спящей жены, вздохнул тяжело. – Оказывается, трудное это дело – шаманкой быть…. Кстати, командир, ты часа два на каком языке песни орал?

Ник только отмахнулся, мол, нашёл время приставать с глупостями.

Через полчаса и Айна проснулась. Ник в первый момент её даже не узнал: бледная до синевы, глаза запали глубоко, лицо измождённое, словно год на лесоповале провела. Шатало её из стороны в сторону, того и гляди – упадёт.

– Спасибо вам, Айна! – неуклюже поблагодарил Ник. – Спасли вы меня, умереть не дали.

Девушка только улыбнулась смущённо, непонимающе:

– Это не я. Это Боги, командир. Нравишься ты им. Много хорошего ещё сделаешь. Вот, они и спасли тебя. Их благодари…

Съели по куску вяленой моржатины. Ник скромный завтрак запил своим отваром из золотого корня, Сизый с Айной сделали по паре глотков воды прямо из канистры.

Заправили в бензобак «багги» горючее, расселись по местам. Автомобиль чихнул пару раз, нехотя завёлся и покатил – в сторону высокой сопки, чья вершина слегка возвышалась над южной частью линии горизонта.

До сопки ехали гораздо дольше, чем планировали. В тундре перспективы обманчивы: визуально кажется, что до нужного объекта километров тридцать, а по факту – все шестьдесят выходит.

Уже вечер наступил, когда они подъехали к подножию сопки.

– Надо спешить, – предупредила Айна. – До заката надо быть на вершине. Иначе не увидим.

Ник не стал спрашивать, что они должны увидеть, забросил винчестер за плечи, взял, под неодобрительным взглядом Сизого, девушку на руки и пошёл вверх по склону. Леха шёл рядом, изображая громким пыхтением жуткую ревность.