Чукур

Наконец материя треснула, подобно скорлупе яйца, из которой вот-вот должно вылупиться что-то зловещее, недоброе. Из образовавшейся трещины показались пальцы, синие, в пятнах, изогнутые в стальные крючки. Пальцы раздвигали материю, разрывая её всё шире, шире и проделывая в ней отверстие, словно вход в пещеру. Оттуда, из тёмной бездны, подуло – кто-то протяжно выдыхал воздух. Из пещеры медленно ступила нога и беззвучно опустилась на войлочный ковёр, устланный вокруг кровати Мансура. Из тьмы в комнату шагнул Хуснуд, покойный брат.

Подступив к Мансуру вплотную, покойник наклонился к нему. Голое тело мертвеца было осыпано снежинками – звёздочками, шестигранниками – которые и не думали таять. На мраморном лице Хуснуда блестели неморгающие стеклянные глаза. В них Мансур увидел себя: жалкого, дрожащего и забитого в угол, словно загнанный зверь.

– Прости, – смог наконец выдавить Мансур.

Вдруг Хуснуд схватил брата за горло и завыл нечеловеческим голосом: «Беги!».

***

Мансур проснулся от собственного крика. Спотыкаясь обо что-то и падая, он выбежал во двор. В Яме стояла ночь, но уже из курятника Тошмата доносился истошный крик петуха, зазывающего новый день.

Мансур протёр снегом лицо. Не замечая, что стоит, утопив босые ноги в снег, он уставился в небо. Звёзды там висели, как гирлянды на ёлке, мигая и подпрыгивая. Слева от Луны их скопился целый ворох, будто это лунный серп скосил их под себя.

Холод наконец разогнал остатки жуткого сна и Мансур, одевшись, отыскал в тёмном сарае топор, кетмень, лопату и принялся готовить повозку и снаряжаться в путь.