Чума

Не так. Народ это всё ест.

«Посею лебеду на берегу» — русская народная песня. Весёлая.

Кору грызут, бурьян пощипывают… «Пушной хлеб». В голодный год. В сытый от такой кормёжки — разбегутся.

— Не, Воевода. У тя, конечно, и тепло, и умно, и богато. Но на столе — дерьмо всякое. Хлебушка вволю — не даёшь. Не…

«Всякое дело делается людьми».

Нет людей — нет дела. И прогресса — тоже.

Нет хлеба — нет людей. Вот этих, здешних. Ацтеков, к примеру, житом не удержишь. А здесь изволь рожь да пшеницу. Уже от ячменя с овсом носы воротят — конская еда.

Грабёж прокормить не мог, и мы почти сразу разбавили его торговлей. Сперва «по маленькой» — с соседями-эрзя, потом «по большому» — с Рязанью. Удача: редкое сочетание производственных и транспортных особенностей конкретного места.

Ставка была — само существование Всеволжска. Пришлось в Рязани князя… упокоить. Вместе со всем его семейством. Операция «Лишний реал». Я про это уже…

Жалко. Детишек-Глебовичей. И прочих там… случайно рядом оказавшихся. Грущу-печалюсь.

Но своих мне жалче. А поскольку мне что князь, что смерд — в одну цену, я ж дерьмократ и равноправ, то — чисто количественно в штуках.

Рязанский хлеб спас Всеволжск. Позволил ему расти и подпрыгивать. Но дальше… уже предел.

Типовой бизнесмен-попандопуло только бы фыркнул:

— А, фигня! Ещё чемодан баксов и — «ноу проблем»!

Мои приказчики сидят по Рязанским городам, среди прочих дел оценивают зерновой поток. Собранная статистика заставляет…

Коллеги! Кто из вас озаботился сбором статистики по зерну? А как же вы решения принимаете? По просветлению божьему?

Есть две темы.

Первая — единичные провалы. Тут вариантов нет — неурожаи будут обязательны. Ближайший — 1168 г. Мощный недород на Новгородчине. Ужесточенный «хлебной блокадой» Боголюбского.

Поменяли одного князя на другого, Ропака на Подкидыша? — Ну и «идите лесом, жуйте опилки». Опилки, кора, мох, «хоботы» в новгородском хлебе в тот год бывали.

Суздальские бояре-хлеботорговцы сильно возмущались насчёт «упущенной прибыли», ругали «нарушение свободы торговли и прочих демократических ценностей». Но — шёпотом. Поскольку — Боголюбский. У него не забалуешься: «на что тебе серебро в кишени, ежели голова на плахе?».

С Суздальским Опольем мы дел по хлебу не вели: аборигены кипели и шипели, вспоминая разгром Клязьменского каравана. Связь? — Так цены нам на всё втрое! Ну и нафиг. Не хотите продавать — покупайте. Они покупали наши товары, расплачиваясь серебром.

Другая тема: «в среднем по больнице».

Наша «больница» — Рязань. Хлеб — оттуда.

«Бездомнаго, безроднаго
Не мало попадается
Народу на Руси,
Не жнутъ, не сѣютъ — кормятся
Изъ той же общей житницы,
Что кормитъ мышку малую
И воинство несмѣтное:
Осѣдлаго крестьянина
Горбомъ ее зовутъ».

Множество людей, от князя до побирушки, кормятся с этого «горба». И хоть ты завали Оку вагонами долларов, хоть запруди реку золотом, а хлеба на том «горбе» не прибавится.

Хлебопашцы хребтом своим чувствуют: всё, что можно отобрать — власть отберёт. Хоть как назови: продразвёрстка, продналог, «ножницы цен», «выкупные платежи», подать, реза, полюдье… Лейблы разные, и дерут по-разному. Но смысл один: дай. «Изъ той же общей житницы» — другой-то нет. «Подлые люди». Подлежащие налогообложению, податные.

Крестьянин не стремится разбогатеть.

Для эпохи «торжества демократии» такое дико.

— Не хотеть?! «Не могу» — понятно. Но «не хочу»?! — Да я, при первом же намёке… сумку — туда, вагон — обратно… скинул-обналичил — и весь в шоколаде! Красота! Счастье!

Люди «иных времён», вроде «эпохи развитого социализма», или «иных мест», типа «среднего класса золотого миллиарда», понимают и саму «невозможность», и «щёлки» в ней. И цену реализации этих… «щелочных» путей.

«Зачем тебе лимон в мешках, если сам в Крестах?».

Две удавки на шее русского крестьянина: община и власть. Община богатеньких не любит. Одновременно лебезит и гнобит. Власть, обеими ипостасями — мирской и церковной, «любит». Во всём многообразии смыслов этого слова: дерёт три шкуры. С рядового-то крестьянина больше одной не слезет, как не старайся.

Крестьянин вырастил хлеб, треть — на семена, остальное — на еду. Себе, семье, скотине. Князю — подать, попу — занеси. Сыновей отделять надо, дочкам приданое. Конь стареет — «борозды не портит», но и в борозде не тянет. Коровку забивать пора: не удой, а «слёзы». Топор кузнецу нести — новое лезвие наваривать…

В бухгалтерии: «амортизационные отчисления», «восстановление основного стада»…

«Простое воспроизводство». Так — природно.