Чума теней

– Но там уже готовы к их возможному приходу, а Девять атаманов уверены, что им ничто не угрожает. Форкасские крысы наняли профессионального убийцу. Он прислан убить тебя и остальных атаманов, после чего явятся сами форкассцы и, пользуясь тем, что наша ночная армия обезглавлена, возьмут всё под свой контроль.

Соловей бросил перед Бородой листок с изображением Олэ Меченосца и рассказал байку, что Меченосец, когда Соловей подслушал его тайны, хотел убить случайного свидетеля, да вмешались друзья-копейщики.

– Ублюдок в розыске коннетабля, а значит, сам к вам придёт. Попросит показать дороги, по которым не ходит городская стража. Для того чтобы или бежать, отказавшись от заказа, раз такая шумиха, или пройти по ним в атаманское логово и исполнить приказ своих трусливых хозяев. Он настоящий демон в рубке на мечах и мастер безоружного боя. Учтите это при встрече дорогого гостя. И дополнительные приметы к портрету. Он носит плащ чёрный, как смоль с одной стороны и ослепляюще-белый с другой. Ещё пояс метателя ножей. Работы Лирна Трёхпалого.

– Лирна Трёхпалого? Точно из Форкассии! Хм… если твои слова окажутся правдой… Что ты хочешь за свою услугу Девяти? Традиционная награда, всё, что найдётся при нём ценного?

В вопросе скрывался подвох. Но Соловей не был зелёным новичком и обошёл хитро расставленные сети: сам вспомнил, что от традиционной награды требуется традиционная доля вожаку.

– Единственная ценность, которая будет при нём, – это девчонка лет четырнадцати. Удивительной красоты, настоящая принцесса, думаю, что девственница. Я дарю красавицу Девяти атаманам. Всё, что вы выручите с неё на рынке невольниц, ваше.

По бороде атамана потекла слюна, а глаза заблестели.

– Принцесса, говоришь… нет, я не стану её продавать, а оставлю себе. Себе и, разумеется, другим атаманам. У нас, девяти названых братьев, всё общее. Она будет жить у каждого из нас по месяцу, ну, разумеется, кроме первой ночи. В первую ночь она будет принадлежать всем атаманам одновременно, так у нас заведено.

Соловью стало дурно. Когда он состоял в ночной армии, так не было принято. Если бы он знал о новом обычае Девяти, то вообще бы смолчал про девчонку. Ну, или взял её себе, а в долю вожака преподнёс светящуюся пластину, наплетя, что это дорогая вещь.

На короткое мгновение Соловью показалось не то что омерзительным, а странным всё, что он делает сейчас. Месть, которую вынашивал весь день, уже не смотрелась величественной и справедливой. А виделась чем-то нелепым. Жестоким и нелепым.

Но только на одно мгновение.

– Я требую в уплату только обещание, что он умрёт медленно. Очень медленно. А я буду стоять рядом и на всё смотреть.

– Будь по-твоему! – усмехнулся атаман. – По рукам, Соловей.

Уже на пороге Соловей обернулся. Он вспомнил, что упустил кое-что важное.

– Возможно, с ними будет один мужчина… почти старик. Он учёный, сразу просечёшь по словечкам всяким. Так вот, условие: его не трогать. Не знаю, зачем он увязался с мечником, но мужик точно не при делах. Он доктор. Он пытался помочь мне и спас жизнь раненному из-за меня парню. Совершенно бескорыстно.

– Никаких условий! Ты прозевал момент, когда мог ставить условия, – засмеялся Борода. – Мы уже ударили по рукам.

Соловью опять сделалось дурно.

Глава пятая. Новые уроки

Ещё один сон. Ещё один кошмар. В этот раз виденье не далёкого прошлого, а возможного будущего.

У проводника в грядущее опять ужасно знакомый голос и совершенно фантастическая внешность. Рост не меньше семи футов. Кривые и несоразмерно длинные руки с грязными когтями. Чёрные одежды обвевают неправильной формы тело, чёрные волосы развеваются на ветру. Развеваются так, что с какой бы стороны Олэ не подходил, лица Чёрного Человека он никогда не видит. А хотелось бы – Олэ готов спорить, что раньше слышал этот голос. Хотя не мог слышать. Ибо если бы видел его обладателя, то запомнил.

Всё как всегда.

И вновь Чёрный Человек, шутя, выбивает меч. Затем подхватывает охотника одной рукой, легко, словно соломенную куклу (когти больно впиваются в спину), а второй распахивает плащ. Взмах плаща – они взлетают.

Под ними проносятся мёртвые города и деревни, опустевшие леса и поля… И нигде ни людей, ни зверей. Одни лишь тени. И тишина, нарушаемая только свистом зловещего ветра.

– Но Чумой теней болеют люди и больше никто!

– Раньше болели, охотник, раньше. Смотри, это ты виноват!

Мальчики играют в мяч, а им мешается собака. Ни пёсьего лая, ни детского смеха. Потому что это не настоящие собака и мальчики, а лишь их тени. А настоящие лежат рядом скрючившимися трупами из унылого тумана.

Катается девочка на качелях. В полной тишине. Ни единого скрипа. Потому что это лишь тень девочки и тень качелей. А настоящая девочка свернулась рядом в труп из плотных сгустков тумана.

Гордо вышагивает отряд нарядной конницы под крики радостной толпы. Но безмолвием звенит этот шаг, и пустотой отдают голоса. Лишь тени коней, лишь тени всадников, лишь тени толпы…

– Смотри! Это ты виноват, охотник!