Чума в Бедрограде

Портовое население анархично в быту и отрицательно настроено по отношению к любой власти; Портовая гэбня управляет ими только за счёт личного авторитета. Для людей с подобной ментальностью «власть» — больше красная тряпка, чем объект каких бы то ни было симпатий или хотя бы обязательств. Личный авторитет Сергея Корнеевича временно оказался сильнее презрения портового населения к головам любых гэбен (за исключением, по всей видимости, гэбни Портовой), но действие личного авторитета ограничено.

Хащинская районная больница.

В регистратуре сидела средних лет женщина в очках с золочёной оправой. Ройш свернул зонт и поприветствовал её, после чего представился. Женщина кивнула и посмотрела на него с вежливым недоумением.

— Насколько я понял, меня вызывали.

Женщина с несколько растерянным видом поискала фамилию Ройша в списках пациентов — не нашла, разумеется, но согласилась вызвать дежурного врача. Тот прибежал сразу, что неудивительно с учётом того, что он должен был ждать Ройша, чрезмерно экспрессивно схватил его за локоть и потащил по коридору. Ройш ожидал, что его проводят непосредственно в палату, однако дежурный врач, человек за пятьдесят, невысокого роста и с обширным брюшком, пригласил Ройша в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Ройш приставил зонт к стене, сел в предложенное кресло и осведомился —

КАКОГО ЛЕШЕГО МЫ ТРАТИМ ВРЕМЯ СКОРЕЕ

— что от него требуется.

Дежурный врач сел за стол, открыл журнал звонков, закрыл его и закурил папиросу. Несмотря на то, что Ройш привык к людям, курящим в помещении, он поморщился.

— Константин Константьевич, я позволю себе не спрашивать документов, вся страна знает вас в лицо. Ещё я позволю себе, скажем так, интимный вопрос. Какой у вас уровень доступа?

Этот вопрос в последние полгода представляется чрезвычайно популярным.

— Четырнадцатый, как и у любого сотрудника исторического факультета БГУ имени Набедренных.

Дежурный врач, кажется, не поверил, пожевал немного свою папиросу.

— Вы же не рядовой… вы внук хэра Ройша, вы должны иметь право на второй. Или нет? Скажем так, если бы у вас был второй, мне было бы проще.

— И тем не менее, у меня четырнадцатый.

Врач посмотрел в окно, решаясь на что-то. На лбу у него проступили капли пота.

— Даже если бы был второй, вы легко могли бы мне не говорить… да и, наверное, в таких случаях нужно исходить не из уровней доступа, — он стукнул по столу ладонью и посмотрел Ройшу в лицо. — Вашу девочку забрал Силовой Комитет.

Если Бровь забрал Силовой Комитет, значит, фаланги всё-таки вмешались в происходящее — и, по всей видимости, не на стороне Университета.

— Расскажите по порядку.

— Они велели мне молчать и отрицать звонок вам… или подсунуть какую-нибудь другую пациентку. Я не знаю, чем мне грозит разглашение этой информации.

Ройш помедлил.

— Как врач районной больницы города Хащины, вы подотчётны непосредственно Хащинской Ыздной и Медицинской гэбням, причём уровень доступа последней, разумеется, выше. Несмотря на то, что уровень доступа Силового Комитета ещё выше, он, в отличие от фаланг — исходя из того, что вы сами оперировали термином «Силовой Комитет», я предположу, что вам известны названия всех уровней управления, — не имеет над вами прямой юрисдикции. Если среди пришедших за девочкой людей не было лиц третьего уровня доступа, указание молчать не имеет юридической силы, — Ройш слегка кивнул самому себе. — Разумеется, на самом деле указание было, скорее всего, отдано неким фалангой, а представитель Силового Комитета вам его только передал. Но вы могли этого не знать. Иными словами, я не буду вам врать, что, рассказав мне о событиях, произошедших здесь, вы не совершите преступления, но максимум, что вам могут вменить — это халатность и преступное неведение. Да и этого возможно избежать. Здесь есть пространство для маневра.

Врач молчал, остолбенело созерцая Ройша. Возможно, ему требовались более убедительные аргументы.

— Не говоря уж о том, что акт разглашения всё равно уже произведён. Силовой Комитет обычно работает достаточно грубо, вы не можете быть единственным свидетелем. По большому счёту, — Ройш не стал вставать, но всё же слегка качнулся, — я могу распрощаться с вами и выяснить обстоятельства их появления у других работников больницы.

— Незачем мне угрожать, я и так согласен рассказать, — ответил врач, — просто не треплитесь об этом направо-налево. Несколько часов назад к нам поступила девочка — русые длинные волосы, серые глаза, одета в светло-синий свитер и джинсы, возраст — около двадцати…

— Девятнадцать. Вы описывали отличительные признаки по телефону, и я в достаточной степени уверен, что это действительно одна из моих студенток.