Чума в Бедрограде

— Мы предоставим вам заключение квалифицированного специалиста, — с надеждой предложил Базальд.

Гошка покачал головой с очень — ярко — выраженным — снисхождением.

Жрите, бляди.

— Мы же уже сказали: это не вопрос дипломов и не вопрос пересказанного третьими лицами психологического портрета. Нас интересует полная картина, которой можно достигнуть только в личной беседе.

— Мы могли бы вызвать Дмитрия Борстена на эту беседу официально, — безмятежно прибавил Соций.

Ройш шевельнулся.

— Только в том случае, если бы могли заявить также и ведущий к беседе информационный повод — но, насколько мы поняли, вы расцениваете официальное объявление о чуме в Бедрограде как неблагоприятное для себя, а без него состав возможной беседы отсутствует, — заметил он.

Заметил вполне резонно, но останавливаться Гошка не намеревался.

— Неужели вы всерьёз полагаете, что вопросы, связанные с чумой, — единственные допустимые информационные поводы для небольшой беседы? Речь ведь не идёт о допросе. Например: насколько нам известно, Дмитрий Борстен не прописан нигде в Бедрограде. Поскольку жилищным благоустройством всех жителей Бедрограда по-прежнему занимаемся мы, этот вопрос оказывается в нашем ведении — а значит, достаточным информационным прецедентом.

Ройш поморщился. Обидно, сука, да? Не подумал о том, чтобы нафантазировать и прописку тоже?

Проёбывают всегда по мелочи.

Жри теперь, жри и радуйся. Собственные ошибки всегда потом прилетают в рыло — и дальше люди делятся только на тех, кто готов признать и искупить, и тех, кто позорно поджимает хвост.

Давай, детка, покажи, что ты сильный.

— Дмитрий Борстен может проживать в Порту, — всё-таки попытался Базальд.

— И однозначно работает на территории БГУ имени Набедренных — а значит, если он проживает в Порту, то перемещаться ему приходится и по территории города Бедрограда, — счастливым голосом высказался вдруг Андрей. — Это достаточный информационный повод для личной встречи, в ходе которой Дмитрий Борстен, безусловно, получит возможность подтвердить ваши показания относительно его места жительства.

Университетские почти заглохли, но выскочили опять Охрович и Краснокаменный — вечный авангард, они же тяжёлая артиллерия, они же лучшая защита, то бишь нападение на всех присутствующих. Пока они говорят, Ройш может вдоволь поскрежетать шестерёнками.

— Как скрупулёзно с вашей стороны столь тщательно заботиться о жилищном благоустройстве каждого рядового сотрудника БГУ имени Набедренных!

— Возможно, вы также хотите поговорить с ним о свежих радиопостановках?

— Сводить в ресторан?

— Подобрать ему галстук в цвет глаз?

— Вас ожидает великое разочарование.

— У него нет глаз.

— И всего остального тоже нет. И вообще его не существует в природе.

— Мы поняли вашу мысль, спасибо, — некоторая трудность в том, чтобы их перекричать, всё-таки присутствовала, и Гошка даже подумал мимоходом, что вовсе не обязательно проявлять к ним снисхождение на самом деле, но зарываться всё-таки не стоило. — Официальный вызов кого бы то ни было — это действительно всегда дополнительные сложности, которых в нынешних обстоятельствах всем наверняка хотелось бы избежать. Мы готовы временно опустить формальности — нам всего лишь хочется посмотреть Дмитрию Борстену в глаза и поговорить с ним. Нас, к примеру, не меньше вашего интересуют возможные альтернативные способы борьбы с чумой — смеем надеяться, что Дмитрий Борстен согласится поделиться какими-то идеями. Во имя всеобщего блага и исключительно частным порядком.

Ройш молчал. Ему было некуда деваться, но он всё равно молчал.

Эк они все яростно-то этого Борстена покрывают, просто как будто на то есть дополнительные причины — помимо страстной любви к Бедроградской гэбне!

Просто как будто в своё время они его не покрыли.

Тычок-то совершенно наудачу был — из социевских навязчивых идей о том, что снимать нужно рулевого, а рулевой Университета — не в гэбне. Надо, значится, сходить-проверить, нет ли у них там кого странненького, левого эдакого, кто как бы просто так затесался, а, дядя?

Когда у человека совесть чиста, то и себя показать нестрашно, а коли страшно — значит, есть, чего порассказать.

Значит, есть смысл устраивать встречу любыми силами, и поскорее.

А если Дмитрий Борстен вдруг окажется скучным и невесёлым человеком, которому нечего рассказать, всегда можно перевести тему беседы на что-нибудь более занимательное.

Как, например, они всё-таки гонят своё лекарство от чумы в отсутствие ресурсов.

Как они умудрились натравить фаланг на Андрея.

И как, как эти бляди узнали об изначальном замысле?

Гошка лично перепроверил всех, кто был хоть как-то, хоть сорок восемь раз косвенно причастен к любым чумным делам, кто мог проходить у двери и мимоходом услышать, кто мог догадаться и от балды ляпнуть — чистота, как у прозектора!

Кто-то из своих, из голов гэбни — да нет же, тут даже херова гипотеза выдвигаться отказывалась. Ну мог бы Андрей слить, но фалангам и недавно, а херов Университет заготовил херову девку когда ещё. Не свои.