Чума в Бреслау

Марек Краевский Чума в Бреслау

Приведение новичка к потере сознания является очень важным элементом инициации в тайных обществах. […] Это состояние достигается /… / путем оклеветания, порки, пыток. Цель — «смерть» новичка.

Арнольд ван Геннеп[1], Обряды перехода (пер. Беаты Белой)

…нет способа проникнуть в замыслы женщины или мужа, и пред тем не подвергнуть их испытанию, как животных в упряжке.

Феогнид из Мегары[2] (пер. Владимира Аппеля)

Бреслау, четверг 15 мая 1913 года, четверть третьего ночи

Он поднимался по чугунной лестнице, которая спиралью окружала машинное отделение водопровода «Ам Вайдендамме». Вокруг мерно постукивали маховики, скрежетали краны, шипели насосы и агрегаты. Ему не хватало дыхания. Он чувствовал тошноту, вызванную равномерным движением и огромным количеством колец, обведенных его телом с момента, как он ступил на первую ступеньку винтовой лестницы. Пальцы он сжимал на чугунной решетке, которая вместе с перилами предохраняла от падения и от смерти в недрах извергающего пар железного чудовища, выдавливающего чистую воду в артерии города. Взгляд мужчины скользнул по выпуклым фирменным названиям, которыми были покрыты блестящие от масла машины. «Пиффке, Вульф, Руффер, Зоэлли» — мелькнуло перед его усталыми глазами.

Наконец он добрался до верхушки здания, небольшой башенки в форме маленького домика. Тогда он остановился и некоторое время тяжело отдышался. Ночной охранник, в мундире и в каске, очень похожем на полицейского, равнодушно посмотрел на визитера и отвел взгляд. Он не отреагировал даже тогда, когда запыхавшийся мужчина отворил окно и вышел на слегка покатую крышу водонапорной башни. Подошвы его горных ботинок опасно скользили по медному листу. На мгновение ему показалось, что он потеряет равновесие. Он взмахнул руками, и одна из них попала в оконную форточку. Он судорожно сжался. Он развернул толстую веревку, которую держал под мышкой. Привязал к фрамуге окна на морской узел, завязывание которого тренировал уже неделю. Некоторое время он стоял без движения. Одет он был в баварскую куртку из плотного сукна и такие же брюки, их короткие штанины были обтянуты до колен шерстяными носками. На голове у него была фуражка, клапаны которой были застегнуты на пуговицу на макушке головы. Он с удовольствием ловил пересохшими от напряжения губами порывы ночного ветра.

Некоторое время он любовался панорамой города. Перед его глазами расстилалась тихая и черная полоса Одера, мерцавшая тут и там огнями. По правую сторону тянулась улица развлечений Ам Вайдендамме, полная садов, застекленных павильонов, театров марионеток и горок для велосипедистов. Несмотря на позднюю ночь, блестели уличные фонари, а в небо поднимались избитые мелодии вальсов.

Мужчина надел тонкие кожаные перчатки, потом отвернулся к домику, венчавшему водонапорную постройку, и начал продвигаться назад — в сторону края крыши. Веревка разматывалась, и по медным плитам крыши брякали ступеньки веревочной лестницы. На расстоянии метра от края остановился. Одну руку он сжимал на ступеньке лестницы, другой швырнул ее свободный конец вниз. Некоторое время он прислушивался. Он не услышал удара лестницы о булыжную мостовую — семью этажами ниже. То ли она была слишком короткой, то ли этот самый желанный звук был заглушен стуком ступеней о стену здания, звоном стекол, о которые ударило дерево. Наверное, она не достигла земли! Он почувствовал холодный страх. Не получится, думал он, опустившись на колени в нескольких сантиметрах от желоба. Его ботинки выступали за край крыши. Он почувствовал на себе взгляд охранника. Тогда он пальцами вцепился в ступеньки с такой силой, словно хотел выжать из них сок. Он весь опустился за краем крыши. Комок, застрявший в горле, мешал ему дышать. Он махал ногами и нащупывал ими ступеньки лестницы. Он крепко прижался щекой к желобу. Тяжесть тела едва не выломала ему руки в локтевых суставах. Левый ботинок наткнулся на выступ стены, правый зацепился за веревку. Он обмотал шнур вокруг голени и бедра так нежно, словно это была нога любовницы. Тогда он осмелился оторваться от крыши. Руки спустились на несколько ступенек ниже. Он съежился и закачался под самым карнизом. Он посмотрел вниз. Напрасно.

Одно из окон на верхнем этаже стало внезапно забрызгано густыми каплями. Семью этажами ниже гранитный булыжник намок. Совсем не от весеннего дождя, который хлынул с майского неба.

Бреслау, четверг 15 мая 1913 года, три часа ночи