Чумной доктор

Лорд Ричард Эшкомб был эмиссаром короля и защитником интересов его величества Карла II. Как и Исаак, лорд Эшкомб помогал остановить последователей культа.

– Я думал, что он в Уилтшире с королём, – сказал я.

– Он вернулся в Лондон лишь на день. Но следовало с ним встретиться, потому что у него было кое-что для меня.

Исаак открыл свой ранец и вытащил два свёртка. Один из них оборачивала льняная ткань, но книготорговец указал на второй. Этот был из промасленной кожи и туго обвязан верёвкой с узлами, запечатанными воском.

– Что это? – спросил я.

– Книга, – отозвался Исаак. – И очень необычная. Я ждал тридцать лет, чтобы её заполучить.

Я во все глаза смотрел на пакет, словно мог просверлить взглядом кожаную обёртку.

– О чём она?

Исаак провёл пальцами по верёвке.

– Сейчас неважно. Возможно, однажды я покажу её тебе. Но не сегодня.

Мастер Бенедикт говорил так же. Это сводило меня с ума. Но я понимал, что не смогу убедить Исаака рассказать мне, если он не хочет, и потому скрыл разочарование, спросив:

– А что в другом пакете?

– Ничего особенного. Но тем не менее эта вещь весьма ценна для меня.

Он развернул льняную ткань. Внутри лежал свежеиспечённый медовый пирог, покрытый глазурью.

– Мой любимый, – сказал старик. – Попробуй.

Я отрезал кусок, но мой взгляд неизменно возвращался к таинственному свёртку на прилавке.

– Откуда это взялось?

– Из пекарни на Флит-стрит.

– Я имел в виду книгу.

– Неужели?

– Мастер Исаак! – воскликнул я с раздражением.

– Из Египта. Она из Египта. И это всё, что я могу тебе сказать, – добродушно ответил он и сунул свёрток обратно в сумку. – Я рад, что чума не уменьшила твоё любопытство. Или аппетит…

К тому времени я уже прикончил первый кусок пирога, и, полагаю, Исаак заметил, как я поглядываю на оставшуюся часть лакомства.

– Простите.

Он отрезал мне ещё кусочек.

– Буду счастлив поделиться. Я беспокоился о тебе. Из Лондона приходили очень плохие новости.

Что бы он там ни слышал о Лондоне, это не могло в полной мере описать ужас, охвативший город. Когда последователи культа Архангела убили моего учителя, я думал, что ничего хуже случиться уже не может. Я ошибался. Чума, затихшая на тридцать лет, снова вернулась в Лондон – вдвое страшнее, чем прежде. Она началась с нескольких отдельных случаев за пределами городских стен, но быстро распространилась, подстёгнутая летней жарой. Официальные данные об умерших, оглашаемые каждый четверг, были мрачными: 6102 смерти только на прошлой неделе. И все знали, что эти цифры занижены. Реальные были, вероятно, вдвое больше. Всего умерло тридцать тысяч человек, и это число росло каждый день.

На нашей улице первым погиб ребёнок. Джонатану Хартуэллу, сыну серебряных дел мастера, было всего десять лет. Сперва его родители надеялись, что мальчик болен чем-то другим, поскольку симптомы были неопределёнными: озноб, судороги, пот. Но затем всё изменилось – началась неконтролируемая рвота. Тело мальчика сотрясали конвульсии. Он бредил и перед его мысленным взором появлялись то ангелы, то демоны. Мальчик то восхищался, то страдал, то молился, то изрекал проклятия. Тем не менее Хартуэллы отрицали, что это чума, пока на теле мальчика не появились неоспоримые доказательства. Бесспорным признаком чумы были «знаки» – ужасные чёрные вздутия на шее, под мышками, в паху и – в редких случаях – сыпь и красные пятна.

Как и у большинства больных, у маленького Джона появились пустулы. Он так кричал, что я слышал его через четыре дома, хотя закрывал окна и зажимал уши. Увы, я ничем не мог помочь. Я дал отцу Джона немного мака, чтобы облегчить мучения бедного мальчика, но это не спасало от болезни. И даже тогда его мать не теряла надежду, поскольку некоторым удавалось выжить после чумы. Но в конце концов крики Джона утихли и пришла тишина, которая затем сменилась рыданиями его матери. А я только и мог, что слушать их, беспомощный и бесполезный. Как и сейчас.

– Дела идут всё хуже, – сказал я Исааку. – И мне очень страшно.

– Болезнь уравнивает всех нас, – ответил он. – Стало быть, ты следишь за этим пророком?

– За кем?

– Мне рассказывали, будто в городе есть пророк, который может предсказать ход чумы, – сказал Исаак. – Ты его видел?

Я о нём даже не слышал.

– Мы с Томом по большей части сидим в лавке и почти не знаем новостей. Разве что читаем списки умерших.

И были бы рады, если б не знали и этого.

Как и все прочие, мы с Томом старались не выходить из дома, поскольку никто не знал, как распространяется болезнь. Люди считали, что дым может держать её подальше – отсюда и моё не совсем удачное изобретение. Но на самом деле никто не был уверен, не заразился ли, пока не появлялись знаки.

В любом случае и не было особой нужды выходить на улицу. Чума заставила Лондон замереть в неподвижности. Большинство лавок закрылись, и товары, которые можно было в них купить, тоже исчезли. Все, кто мог позволить себе уехать, уже уехали. Всё лето лондонские улицы были забиты экипажами: богатые люди в панике бежали в деревни, где было не так опасно.