Чумной поезд

В которой Наталья вместе с Пичугиным делают новое открытие, Думченко договаривается, что академик Олейник проспит два дня, а поезд загоняют на старую секретную военную базу

Передышка в сорок минут — подарок судьбы. Можно спокойно посидеть, проанализировать накопившуюся информацию. И хотя этот процесс у Натальи не прекращался, отсутствие необходимости решать какие-то экстренные задачи, бежать, объяснять, расспрашивать — это прекрасно! Она по одной закинула в рот большие таблетки ЗМА, раскусила не без удовольствия, проглотила, запивая коктейлем из бутылки. Накопились вопросы не первоочередные, но требующие осмысления. И первый — зачем Ройтбурту хлорсульфоновая кислота? Комплексоны[28] — очень общее название для лаборатории. На кого она может работать? Да на кого угодно. Наталья открыла страничку с СМС-сообщениями и отправила Огородниковой: «Лена, собери все данные о работах Ройтбурта В.М. за последние пять-десять лет. Обрати внимание на все, что может иметь отношение к иминам[29], дифенилам и сульфонам».

Вопрос второй — почему Думченко не сказал о том, что Олейника госпитализировали? Хотя нет, не почему, а зачем? Зачем ему нужно было скрыть этот факт? Зачем он выспрашивал о том, сколько человек получили препарат? Хотя это нетрудно объяснить, ведь препарат без сертификата и разрешения. Думченко боится. Кочергин абсолютно прав — риск огромен. А недоброжелателей у всех нас хватает. Однако Олейник уверен, что разрешение есть. «Работайте спокойно».

Евдокимова понимала, что нельзя верить словам, но у нее не было времени на ожидание подписей. Надо было спасать людей. За препарат она не боялась и тем более не боялась подонков. Хотя не всегда может получиться, как вышло с Ковалевым. Многие недосягаемы.

Внезапно, наперекор анализу, в памяти всплыла фраза поручика Ржевского: «Мадемуазель! При чем тут, право, вы? Любите вы хоть черта!»

Наталья усмехнулась.

«Что-то меня клинит на «Гусарской балладе», — подумала она. — То лейтенант у меня французский, то Ржевский со своей феноменальной галантностью».

Итак, вопрос четвертый, что с поездом? Она пробежалась по списку телефонов и нашла номер генерала Головина, набрала и отправила СМС: «Виктор Владимирович! Доброе утро! Будьте любезны переслать мне всю имеющуюся информацию по составу пассажиров поезда 202А на почту и особенно все, что удалось узнать о количестве инфицированных. Откуда взялся воронежский пациент? Его данные? Здесь он до сих пор числится как Неизвестный».

Ответная СМС прилетела от Головина через минуту. Она была в стиле писем солдата Сухова[30]: «Добрый день, любезная Наталья Викторовна! Спешу сообщить Вам, что данные пассажира выясняем. Имеем список всех пассажиров в четвертом вагоне, вычисляем вероятного. ВВП ГГ».

Последнюю аббревиатуру Наталья уже видела от Головина, и она означала «Ваш верный поклонник, генерал Головин».

Ответила «Спасибо». Закончив переписку по СМС, Наталья откинулась на диване, прижимая бутылку с коктейлем к груди. Рядом спал Пичугин в мятом костюме. В сердце потеплело, и Наталья еле сдержала слезы, вызванные нахлынувшей нежностью.

«Провидение! — подумала она. — Мы узнали друг о друге двое суток назад, а такое ощущение, будто давно знакомы, просто не виделись пятнадцать лет. Судьба и ее подарки. Как же все чудесно получается. Ведь за пролетевшие тридцать шесть часов нашего знакомства я его практически не отпускала от себя. Те три-четыре часа, что он провел в «застенках Лубянки», у генерала Трифонова, не в счет. Олег мне ничего толком и не рассказал о вчерашней встрече с новым начальником. Наверное, ему было непросто. Но после бессонной ночи, перестрелки в поселке Изумруд, погони и задержания трехчасовой допрос у Трифонова он перенес достойно. И выглядел, в общем, весьма неплохо. Его не били, и это хорошо. А может быть, плохо? Для АКСОНа плохо. АКСОН такой, чем хуже человеку, тем активнее работает «таблетка».

Она поглядела на камеры. «Наверное, дико будет выглядеть, если Пичугина поднять с дивана и отметелить. С любовью и заботой! Чувство юмора довольно странное, но хорошо, хоть я его еще не потеряла.

Нет уж, пусть все идет, как идет, — подумала Наталья. — Он устал».