Чумные ночи

Одним из первых людей на острове, взглянувших правде в глаза и согласившихся с тем, что выходить на улицу опасно, была Пакизе-султан. Поскольку сама она никуда не отлучалась, то попросила колагасы, отвечавшего за безопасность принцессы, все время сопровождать ее мужа. В своем рассказе о «появлении на исторической сцене» колагасы Камиля мы будем отчасти повторять то, что написано в мингерских учебниках истории, порой исправляя неточности.

Колагасы родился в 1870 году и чин имел для своих лет, увы, невысокий. Он окончил военную среднюю школу, чью крышу, покрытую розоватой черепицей, было видно из гавани. И поскольку из пятидесяти четырех выпускников оказался третьим по успеваемости, его затем отправили в Измирское военное училище. Однажды, приехав летом домой, он узнал, что отец его умер. (Прибыв теперь на остров, он в первый же день, как было у него заведено, посетил могилу родителя.) Еще через два года, в новый свой визит, он узнал, что его мать вышла замуж. Ее новый муж, толстый недалекий Хазым-бей, ему не понравился, и следующие два лета колагасы провел в Стамбуле. Потом Хазым-бей умер, и, когда Камиль снова добрался до дома, мать заставила его поклясться, что отныне он будет навещать ее каждое лето. Четыре года назад, во время войны с Грецией, колагасы получил медаль, до тех же пор никаких особых военных заслуг за ним не числилось. В тот год мать, поджидавшая сына в начале лета, сперва испугалась, когда он, пройдя через задний двор, вдруг открыл кухонную дверь, а потом, увидев медаль, расплакалась.

Большую часть того времени, когда ему не нужно было находиться в резиденции губернатора или сопровождать доктора Нури, колагасы проводил, прогуливаясь по улицам своего детства, и дома, с матерью. Та в первый же день пересказала ему все местные сплетни за последний год, поведала, кто кого взял в жены и почему. А между делом выспрашивала сына, не решил ли он еще жениться.

– Решил! – сказал в конце концов колагасы. – А есть ли у тебя на примете подходящая девушка?

– Есть! – обрадовалась мать. – Но конечно, нужно, чтобы она тебя увидела и чтобы ты ей понравился.

– Разумеется. Кто она?

– Как же тебе одиноко, сынок! – вздохнула Сатийе-ханым, услышав в вопросе сына жадное нетерпение, присела рядом и поцеловала его в щеку.

Десять лет назад колагасы совершенно искренне воспротивился бы поиску невесты с помощью свахи. При выпуске из военного училища он, как очень многие его сверстники-офицеры, был идеалистом и полагал неправильным, что женщин заставляют закрывать свои лица и волосы, как это принято у арабов. Деревенские богатеи, имеющие четырех жен, и состоятельные старики, женящиеся на молоденьких девушках, вызывали у него отвращение. Подобно многим молодым офицерам, он считал дурные, косные традиции причиной того, что Османская империя после столетий побед так стремительно ослабела по сравнению с Западом. Такой, можно сказать, европейский образ мыслей объяснялся отчасти тем, что колагасы Камиль вырос на Средиземном море, на Мингере, бок о бок с православными. Читал он и манифесты революционно настроенных курсантов училища, направленные против султана. Как-то раз он за одну ночь проглотил жизнеописание Наполеона, которое передавали из рук в руки, понял, чего хотели герои Великой французской революции, провозгласившие лозунг «Свобода, равенство, братство!», и время от времени начинал искренне верить, что они были правы.

Однако в провинциальных городках, где проходила его служба, долгими ночами наедине с бутылкой и в дни, когда вдруг накатывало отчаяние, порой так нестерпимо хотелось ему женской ласки, что некоторые из своих высоких принципов колагасы начал забывать. По примеру многих других офицеров он, когда ему не было еще и двадцати пяти лет, начал прислушиваться к тем, кто говорил: «Знаю я одну вдову, будет тебе хорошая пара. Очень опрятная».

Последовав очередному такому совету, он даже, будучи двадцати трех лет, женился в Мосуле[71] на едва понимающей по-турецки арабке, вдове, старше его на двенадцать лет. Матери он об этом не рассказал. Это был тот род брака, к которому прибегали офицеры и чиновники, чтобы потом, когда настанет время перевода в другой город, сказать жене: «Ты свободна», развестись и навсегда забыть про нее. Женщина, многое повидавшая в жизни, тоже это знала. Так что, когда колагасы перевели в Стамбул, он без особых угрызений совести развелся с арабской красоткой, однако впоследствии сильно скучал по огромным глазам Айше, по ее ласковому, пытливому взгляду и сильному, красивому телу.