Чумные ночи

В конце той недели каждый день, кроме воскресенья, прадедушка после обеда спускался в фойе отеля, чтобы посмотреть установленный там черно-белый телевизор. Показывали соревнования по гребле, устроенные между двумя мостами через Рону, в бурных водах неподалеку от места ее впадения в Женевское озеро. Собравшаяся на мостах публика увлеченно наблюдала за тем, как гребцы борются с сильным течением. Порой байдарки переворачивались, и спортсмены падали в воду. По утрам, проходя по первому мосту, мы с бабушкой Мелике тоже останавливались посмотреть.

Но больше всего мне нравилось, продолжив прогулку, видеть те же соревнования на экранах включенных во всех кафе телевизоров. На мосту меня одолевало желание помахать в камеру рукой, чтобы прабабушка с прадедушкой увидели меня по телевизору, но я не знала, как объяснить мое ребяческое желание. К тому же мне не хотелось говорить им, что в Арказе телевидения еще нет.

Словом, в последний день, когда я открывала пакет с подарком, который вручил мне прадедушка, в голове моей уже существовала смутная, но осязаемая связь между реальностью и ее проекцией.

В пакете лежала книжка – такая же толстая, как та, что вы держите в руках. Когда я открыла ее, предо мной возник Арказ. Это была книжка-раскладушка – бывают такие детские книги с прорезанными страницами, из которых, когда поднимешь обложку, возникает трехмерное изображение. До чего же это было чудесно, до чего красиво! Город, в котором я провела всю свою жизнь, предстал передо мной словно настоящий – до того искусно он был вырезан из картона.

Однако я сразу поняла, что это не город моего детства, а Арказ 1901 года. Многоэтажных домов, бетонных отелей и министерств еще не было. А все остальное прорисовали в мельчайших подробностях и очень точно. И во всем – от округлых облаков до красной черепицы крыш, от зеленых деревьев до башен крепости – присутствовало что-то такое, отчего само собой возникало чувство, что это, конечно, твой дом, но в то же время и часть какой-то волшебной сказки.

Чудесный подарок доктора Нури был рядом со мной всю жизнь. И роман, который вы уже очень скоро дочитаете, я писала, поглядывая на трехмерную сказочную книгу. А тем, кому кажется, что в моем историческом труде слишком много от сказки, я хочу рассказать еще об одном источнике вдохновения, уже сугубо реалистическом. Это восемьдесят три печальные черно-белые фотографии безлюдных арказских улиц, сделанные по распоряжению королевы осенью 1901 года. После того как в 2008 году Мингер официально стал кандидатом на вступление в Европейский союз, а министром культуры была назначена та самая Рина, с которой я дружила в детстве, передо мной наконец-то открылись двери архивов.

Разглядывая картонный Арказ, прабабушка указала мужу на крепость. Я до сих пор живу в тени этого величественного строения, с которого началась история всего города и острова, а в детстве видела крепость каждый день своей жизни, поэтому мне было не по себе оттого, что я не совсем понимаю, о чем так взволнованно говорят королева и доктор Нури.

Только много лет спустя, прочитав письма Пакизе-султан, я узна́ю, о чем они говорили, какие события вспоминали. Королева показала мужу площадь Хрисополитиссы, аптеку Никифороса и то место, где обнаружили тело Бонковского-паши. Текке Халифийе, Рифаи и Бекташи тоже были изображены на картонном рельефе во всех подробностях, вплоть до деревьев в саду.

– Ты когда-нибудь бывала в текке? – поинтересовалась королева, взглянув на меня.

А я даже не подозревала о существовании этих спрятанных за стенами обителей, поскольку мама ими совершенно не интересовалась.

– Не бывала! – ответила я, ничуть не смутившись.

Улица Эшек-Аныртан, мост Хамидийе, гарнизон и таможня тоже были на месте; прабабушка и прадедушка рассматривали их и продолжали беседу. Когда родителям хотелось что-то утаить от меня, они порой принимались перешептываться на английском, который я понимала недостаточно хорошо, а мне становилось грустно и тревожно: как бы они снова не поссорились. Тот же страх одиночества я испытала и тогда, а потому присела рядом с доктором Нури.

Королева поставила картонный Арказ на столик перед мужем. Когда они заговорили о «Сплендид паласе», я сказала (повторяя мамины слова), что это далеко не самый хороший отель, есть на Мингере гостиницы и получше, но зато самое лучшее мороженое в городе продают именно там, в кафе «Рим». Потом я рассказала о маленьком музее на втором этаже.

Они ничего о нем не знали и засы́пали меня вопросами. Поскольку речь наконец-то зашла о предмете, мне хорошо знакомом, я уточнила, что главный музей героического Командующего Камиля находится в доме, где он родился и вырос, и показала это место, а потом начала увлеченно описывать то, что там видела.