Чумовая ночь под Рождество

— Йогой занимается, — брякнула Наталья и. увидев еще более округлившиеся глаза Валерия, встала в позу: — А что ты на меня так смотришь? Я очень часто под кроватью йогой занимаюсь, пожала она плечами. — Это называется... э-э-з. концентрацией подсознания в замкнутом пространстве и выходом клубьего тела в астрал. Короче, полная нирвана, и все по барабану.

— Валер, ты чего замер, как статуя? Хватай Бобрика да тащи его в ванну, — поторопила Маргарита. — Наши клиенты что хотят, то и делают в своих номерах, и мы не имеем права вмешиваться в их личный распорядок дня.

— Сейчас вроде ночь.

— А в личный распорядок ночи — тем более! — рявкнула Маргарита. — Может, он не один там, под кроватью?

— Вот именно, — поддакнула Наталья. — Может, он не один ушел в нирвану, а с подругой?

— Ой, девчонки, что-то вы мне совсем мозги запудрили, — ехидно прищурился Валерий. — Разве я похож на идиота?

— Нет! Нет! — почти одновременно заверили его они. — Валер, мы прекрасно знаем, что ты умный парень, только давай сначала приведем Бобрика в чувство, а уж потом мы все расскажем, — серьезно попросила Маргарита. — И еще тебе нужно усвоить одно условие.

— Что за условие?

— Пообещай, что все, о чем узнаешь, дальше тебя не пойдет.

— Настолько все серьезно?

— Ты понял постановку вопроса или...

— Нет-нет, я все понял, дальше меня это никуда не пойдет!

— Надеюсь, на тебя можно положиться?

— Да, чтоб мне провалиться прямо на этом самом месте! — бурно поклялся Валера. — А что произошло-то?

— Мы же договорились, что сначала Бобрик, а потом все остальное. О’кей?

— О’кей, конечно, и все же мне бы хотелось сначала услышать подробности, а потом...

— Валера, время — деньги! — прикрикнула на него Маргарита. — Про «потом» ты верно сказал, а сейчас неси начальника в помойку.

— Не понял, — округлил глаза тот. — В какую еще помойку?

— Никогда не думала, что ты такой тупой, — затряслась от смеха Рита. — Моя бабушка всегда так прикалывалась. Она была весьма воспитанной матроной, но имела чувство юмора просто феерическое. Если мне кто-нибудь звонил из друзей или подруг, а я в это время принимала душ, она совершенно серьезно сообщала: «Видите ли, деточка, моя внучка Маргарита сейчас в помойке, и если вас не затруднит, то перезвоните чуть позже».

— В ванную комнату Бобрика тащи, будем нашего алкоголика в холодной воде купать, вот и получится — помойка.

— Так бы сразу и объяснила, вместо того чтобы оскорблять, — обиженно проворчал Валерий. — Я совсем не тупой, просто медленно соображаю.

Он еще раз посмотрел на торчащую из-под кровати руку «йога», бесцеремонно задвинул ее ногой обратно и, подхватив Ивана Ивановича, понес его в ванную.

ГЛАВА 11

— Эй, Валера, ты куда побежал-то? — спохватилась Маргарита, но было уже поздно, тот ее не слышал, а на всех парах летел за нашатырным спиртом. — Ведь его раздеть нужно, — растерянно добавила она, глядя на Бобрикова в костюме пана Головы.

— Не парься, мы его сами разоблачим, — отмахнулась Наталья и начала прямо со штанов.

— Ты чего делаешь? — опешила Маргарита.

— Как «чего»? Раздеваю, — пожала плечами Наталья. — Не в одежде же его мочить?

— Ты собралась его мочить? — хихикнула Рита.

— Не придирайся к словам, я совсем другое имела в виду. Хватит нам и одного трупа под кроватью. Чего стоишь, помогай снимать костюм.

— Неудобно как-то, — заколебалась Маргарита.

— Неудобно на потолке спать, а здесь все удобно. Одежда, между прочим, не его собственная, а казенная. Мы и так с тобой уже два мосфильмовских костюма уделали, давай до кучи и третий угробим, представляю, какое нам за это спасибо скажут.

— Ты права, — нехотя согласилась Маргарита и начала помогать ей. Через пять минут Бобриков был раздет до трусов, но признаков жизни так и не подавал. Наташа уже протянула руку, чтобы открыть кран с холодной водой, но в это время резко распахнулась дверь. На пороге ванной возникла монументальная фигура все той же Софьи Адамовны с дежурным доктором, болтавшимся за ее спиной. Он, похоже, пребывал в наипрекраснейшем праздничном настроении, чего нельзя было сказать о мадам Бобриковой.

— Да что же это здесь творится? — не своим голосом завизжала она, когда увидела раздетого до трусов супруга все с теми же голыми девицами. — Это не пансионат, а дом терпимости. Доктор, вы видите? Вы будете моим свидетелем. Я этого так не оставлю! Я вашу «малину» быстро прикрою!

— Прошу прощения, мадам, а в чем, собственно, дело?! — спросил вхлам пьяный эскулап, пытаясь сфокусировать глаза на весьма выдающейся груди Натальи.

— Как это в чем дело? Разве вы не видите? — снова заорала Софья Адамовна. — Вы только посмотрите на них.

— Смотрю, — кивнул тот. — О-оч-ч-чень внимательно.

— Они же голые.

— Да ну? — удивился врач и прищурил один глаз. — И правда! А какие симпатичные, — прищелкнул он языком. — А вы кто? Вы их мамочка? Сколько?

— Какая еще мамочка? — возмутилась Бобрикова.

— Ну-ну, не притворяйтесь, будто сами не знаете, кто такая мамочка у симпатичных девочек, — хихикнул эскулап. — Так сколько?

— Что сколько?

— Ну, это самое... сколько мани-мани берете? — показал доктор на пальцах.

— За что?