Чумовая ночь под Рождество

— Да-да, я сейчас, — тут же согласился Иван Иваныч, торопливо распахивая створки окна. Он свесился с подоконника, насколько это было возможно при его небольшом росте, дабы еще раз удостовериться, что на улице никого нет. — Все чисто, можно начинать! — нервно выдохнул он и стал помогать Валерию. Только он нагнулся и ухватил труп за ноги, как в дверь громко постучали. Оба персонажа «трагикомедии» будто по команде замерли в тех позах, в которых и застал их этот неожиданный стук. Валерий окаменел почти на четвереньках, упираясь руками в пол, его начальник на коротеньких полусогнутых ножках, с оттопыренным задом и с ногами трупа в руках в мгновение ока превратился в «соляной столб».

— Кто это может быть? — дрожащим голосом прошептал Иван Иванович, испуганно таращась на Валерия.

— Откуда мне знать, — огрызнулся тот, но из предосторожности тоже шепотом. — Надеюсь, вы дверь догадались закрыть?

— Закрыл, только не на ключ, а на ножку стула, — продолжал шептать Бобриков, нервно озираясь по сторонам. — Но держится вроде крепко, я проверил.

— Вроде крепко! Все у вас не как у людей, — проворчал администратор. — А на ключ нельзя было закрыть? — раздраженно спросил он, пытаясь изменить позу на более удобную.

— Где я тебе его возьму, ключ этот? Вы, молодежь, казенное имущество не бережете, разбрасываете где попало, а я, как всегда, крайний? Назарова вон вообще ключ в раковине утопила, а я за все в ответе, между прочим. Все на балансе числится, а заодно и на моей шее.

— Нашли время, когда про казенное имущество думать, — пробурчал Валерий. — Тут с вами того и гляди вообще на казенное обслуживание угодишь.

В это время в дверь снова настойчиво постучали.

— Ох ты черт! А вдруг там полиция? — охнул Валерий, представив перспективу на ближайшее будущее. — Иван Иваныч, вы имейте в виду — если что, я вижу вас первый раз в жизни и вообще ничего не знаю.

— Как это «не знаю»? — от всей души возмутился тот.

— А вот так! Я пришел сюда буквально три минуты назад и застал вас за тем, что вы упаковываете покойника в одеяло.

— Ну ты и хлыщ, — прошипел Бобриков.

— Думайте обо мне что хотите, только это в ваших же интересах. За сговор группой лиц статья будет такая, что мама не горюй. А учитывая ваш предпенсионный возраст да безупречную репутацию, одному вам дадут минимальный срок, — выдал свою версию Валерий. — А может, вообще обойдется условным сроком и отпустят вас прямо из зала суда.

В дверь еще раз постучали, но уже не так уверенно, видно просто для контроля, а потом все стихло.

— Кажется, пронесло, — через минуту облегченно выдохнул Бобриков и, наконец, разогнулся. — Ох ты, матерь божья, спина-то как болит. Это все на нервной почве, между прочим, — убей бог мою душу, — сам себе поставил он диагноз и с упреком посмотрел на администратора.

— А я-то здесь при чем? — изумленно захлопал глазами тот. — Сами знаете — своя рубашка ближе к телу, и вообще я в этой истории совершенно случайно оказался.

— Случайно или нечаянно, это мы потом разбираться будем, а сейчас: раз, два — взяли и поехали. Времени в обрез, скоро светать начнет, а у нас... сам видишь, что тут творится, — нервно напомнил Бобриков, показывая на труп. — На чем мы с тобой остановились? Я беру за ноги, а ты... Валера, ну что ты стоишь, как истукан? — вскричал он, увидев колебания администратора. — Чем быстрее мы все сделаем, тем скорее вздохнем свободной грудью.

— Не по-людски это, между прочим, — проворчал тот. — Он же человек, а не собака, чтобы его в лесу...

— Скажите пожалуйста, какие мы жалостливые, — всплеснул руками Бобриков. — А то, что у этого «человека» целый рюкзак настоящей отравы, которая приготовлена, чтобы убивать людей, это ничего для тебя не значит? Это для тебя нормально? — раздраженно спросил он. — Предлагаешь похоронить его с почестями и духовым оркестром, а самим «лечь грудью на амбразуру»? Вот они мы, герои нашего времени! Берите нас тепленькими, хоть полиция, хоть бандиты. Ты такой вариант мне предлагаешь? Что же ты молчишь, Валера?

— Даже и не знаю, что сказать, — откровенно признался тот. — Вы абсолютно правы, Иван Иванович, просто мне очень страшно. Вы же понимаете, что этот рюкзак с наркотиками... я даже думать о нем боюсь. И полиции боюсь, и бандитов боюсь, — тяжело вздохнул Валера. — Вот попали, твою мать.

— Я тоже боюсь, только от этого ничего не меняется. Если мы сейчас сами о себе не позаботимся, тогда... думаю, и так все понятно. Вспомни свои же недавние слова — нас на пятаки порежут, в асфальт закатают и клумбу разобьют.

— Ну, это я так — образно, — нахмурился Валерий. — Может, не все столь печально, а?