Чумовая попаданка в невесту

Сумасшедшее утро было вознаграждено завтраком богов. Правда, опять без кофе, но тут мне, наверное, придётся привыкнуть. Пили чай, сбитень и квас. Чай вонял травами, квас я не люблю, а вот сбитень мне понравился – сладкая водичка с остреньким послевкусием. Как я поняла, сахара тут тоже не было, поэтому всё сластили мёдом. На широком, ещё более монастырском, чем все монастырские, столе стояли блюда с пирожками, булочками, караваями. Все брали, что хотелось, и я не стала скромничать. Разнообразие приятно удивило: булочки были с маком, с яблоками, с пастилой, с мёдом, с орехами, с творогом, с чем-то ещё, чего я не распробовала. Девушки жевали и в голос обсуждали заутреню, княгиню, княжича, боярынь, которые были мне незнакомы, а я только слушала, глядя то на одну, то на другую. Больше всех мне понравились та самая курносая брюнетка и две миленькие близняшки, похожие друг на дружку, как две капли воды. Различали их только цвета вышивок на платьях. А так – даже мимика и выражение глаз были одинаковыми.

Больше всего я, конечно, старалась подметить, кто с кем дружит, а кто кого не переносит. Меня, то есть, Богданушку, вероятно, не слишком хорошо знали, потому что никто ко мне не обращался по имени, да и без имени тоже никто. Ну и чудесно. Может, меньше будут прикапываться. В покое точно не оставят. Женское соперничество похоже на змеиную яму. Шипение и мерянье длиной хвоста. Надо особо опасаться тихонь и их козней. Камнями, что ли, обвешаться с ног до головы?

Княгиня пожаловала, когда мы почти закончили завтракать. Дверь отворилась, в комнату скользнула высокая статная девка в кольчуге и обвешанная оружием, с косой, замотанной вокруг головы, а потом появилась старуха. Подметя пол шлейфом платья, она оглядела всех девушек разом и каждую по отдельности. От её взгляда в голове зашумело, и я испугалась – вот оно! Точно мысли читает. Но в ответ на вторжение звёздного камня с его магией на груди у меня неожиданно ожило яйцо. Зашевелилось, заворочалось, пришлось даже рукой прижать, благо, жест получился натуральным – будто воздуха не хватало. Яичко стало тёплым, приятно согрело, отвлекло от гула в мозгах. Я бросила взгляд на княгиню и тут же опустила ресницы, от греха подальше. Пусть думает, что мне страшно.

– Да пребудет с вами Господь, девицы, – заговорила княгиня тихо, но во всеобщем молчании показалось, что она кричит. – Рада видеть вас в добром здравии в стенах моего дома. Сего дня вам даю отдых, после вечери и молитвы вас попарят в бане, а с утра начнутся смотрины. Макария объявит первое испытание, а мы будем следить за его исполнением. Уверуйте – мы выберем самую достойную из вас в жёны княжичу Сергию.

И она вышла, не прощаясь и не глядя ни на кого. Следом так же юрко исчезла девка-телохранительница, а в комнате раздался общий выдох. Испытания… Да, надо будет напрячься, если, конечно, оно мне надо. И ещё одну вещь необходимо сделать перед началом смотрин.

Я встала из-за стола, перешагнула через лавку и направилась в угол, где сидели, как мышки, отложив пироги, все служанки.

– Прошка, пошли-ка поболтаем наедине.

Девчонка с готовностью вскочила, а за ней Фенечка. Да, пусть тоже идёт, так даже лучше.

Глава 8. Не мышонка, не лягушка, а неведома зверушка…

Мы поднялись по узкой и крутой деревянной лестнице на второй этаж, где Прошка распахнула одну из нескольких дверей и поклонилась:

– Вот, боярышня, туточки твоя горничка. Сундуки притащили, пока ты завтракала, ларцы мы с Фенькой снизу подняли, постельку приготовили, печку натопили. Желаешь отдохнуть маленько?

– Желаю с вами поговорить, – повторила я, присаживаясь на кровать. Девчонки так и остались стоять передо мной, ожидая. А я никак не могла решиться. Какой будет их реакция? Впрочем, Фенечка вряд ли поймёт, а если и поймёт, то никому не расскажет. Вот Прошка… Это сложнее. Но всё равно надо. Не могу же я постоянно оправдывать свою безграмотность состоянием после гадания…

– В общем, тут такое дело… – начала я и вздохнула: – Мне нужна будет помощь в испытаниях.

– Эт мы поможем, не сомневайся, Богданушка! – живо откликнулась Прошка, а Фенечка закивала. – Приданое твоё не хуже этой княжны Самарской, а может, и лучше даже! У ней всё девками вышитое, а ты сама, своими белыми рученьками и ткала, и шила, и вышивала, Богданушка!

– Вот об этом я и хотела поговорить! – строго перебила я говорливую девчонку. Она скосила глаза на Фенечку и растерянно спросила:

– О вышиванках?

– О Богданушке! – рявкнула я и тут же постаралась взять себя в руки. Не дело орать, тут спокойно надо. – В общем… Не Богдана я.

Прошка кивнула машинально, потом спохватилась:

– Ну а как же, а как же, боярышня! Понимаем мы, верно, Фенька? По христианскому имени звать будем. Ты Евдокия Всеславовна.

– Бл… ин, – протянула я безнадёжно. – Прошка… Я что, не по-русски говорю? Я не она. Совсем не она. Я не отсюда. Я случайно оказалась на её месте!

– Эт как это? – опешила та. – А кто же ты?

– Меня зовут Яна. Я из… другого мира, вероятнее всего.

– Как же так-то? Как же ты то измыслила?