Чупакабра

Лодка, с облегчением скрипнув, выбросила своих пассажиров на берег и с чувством выполненного долга рассыпалась на груду маленьких досочек, со счастливым бульканьем ушедших на дно реки. Процедив сквозь зубы неблагоприятные пожелания в адрес Пина, Бродяга с трудом поднялся на ноги, потирая ушибленную поясницу. Рядом пытался собрать себя в кучу Бес. Действие обезболивающего заклинания, наложенного Тиллиретом с тем расчетом, чтобы хватило на весь обратный путь, начинало подходить к концу, и раненному зверю каждый последующий шаг давался с все большим трудом.

Как и следовало ожидать, не успели мы проползти и пары подобия шагов, как прямо перед нами из ниоткуда вывалился знакомый человечина.

— О, привет, Сквозняк! — обрадовался черноклокий.

— Я — Ветер! — сквозь зубы процедил тот, и тут же согнулся в поклоне перед белошерстым. — Приветствую, уважаемый.

Я воспользовался возможностью перевести дух и уселся на хвост, разглядывая посетителя. Вот нравится он мне, и ничего с этим не поделаешь! Говорит мало, под лапами не путается, энергия от него исходит сильная и уверенная, и вообще ведет себя общеположительно. Думаю, если бы вместо черноклокого в этот поход с нами пошел он, мы с хозяином давно бы уже были дома.

Пока я предавался сладостным мечтаниям о доме, человечина задал свой традиционный вопрос:

— Вам удалось добыть камень?

Белошерстый порылся в недрах последнего кармана и выудил наружу поблескивающий зеленый булыжник.

— Вот, забирай.

— Отлично, вот послание от Мурди…

Из леса вывалилась толпа полураздетых человеческих самок. Выражения морд у всех были такие, что меня пробрало крупной дрожью. Верховодила компанией бывшая невеста черноклокого.

— Вот они! — сочащимся ядом голосом прошипела она. — Эти развратные похотливые пришельцы из Империи, смутившие разум нашей пресветлой верховной друидки. Схватить их!

Никто даже пикнуть не успел, как мы все оказались в окружении острых копьев и ледяных, полных ненависти взглядов. За считанные секунды друидки вытряхнули содержимое карманов Тилли и Ветра, лишив последнего возможности сбежать при помощи разового портала, и отобрали драгоценный мешок черноклокого. Невеста Пина хозяйским движением забрала с таким трудом добытый камень с все еще протянутой, чуть подрагивающей руки хозяина.

— Вот для чего они здесь! — вскинув над головой толстую конечность с зажатым в ней изумрудом, закричала она. — Вот чего они искали, манипулируя нашими чувствами и сердцами, обманом втершись в доверие к Амальтонеппе! Подлые, низкие твари! В тюрьму их! Будет суд! А потом будет казнь! И мы послушаем, как они будут верещать перед смертью, и умолять пощадить и отпустить их!

Женщина все больше и больше впадала в раж, лицо раскраснелось, изо рта при каждом слове брызгали струйки слюны, глаза закатились, но прочие друидки словно не замечали этого, встречая каждое слово восторженным ревом.

— О Боги, — тихо простонал Тиллирет. — Надеюсь, Амальтонеппа и наша дочь еще живы!

Их привели в селение и, грубо подгоняя острыми наконечниками копий и просто пинками, пригнали к тюремному зданию. В отличие от остальных построек на острове, сделанных из выращенных друидками растений, это строение осталось от первых переселенцев. Зачем и почему оно было сохранено, не помнил уже никто, но, тем не менее, убогая каменная коробка торчала посреди живописных джунглей, упорно отказываясь разваливаться. Маленькие окошки, затянутые решетками, злобно таращились на приближающуюся процессию.

— Посидите здесь до суда, — злорадно усмехаясь, сообщила невеста Пинмарина своим пленникам. Пин за время пути несколько раз пытался сменить гнев толстухи на милость, распевая соловьем о том, как он счастлив вновь видеть столь неотразимую женщину, и детально осыпая всю эту неотразимость всевозможными нежностями и комплиментами, но после того, как едва не лишился кончика носа, чудом увернувшись от столкновения с лезвием ножа бывшей поклонницы, счел за благо умолкнуть.

— И когда будет суд? — совершенно спокойно спросил Ветер. Тиллирет даже позавидовал такой непробиваемой невозмутимости. Самого мага заметно потряхивало.

— О-очень скоро, — довольно осклабилась гром-женщина и с ненавистью потрепала парня по щеке. Тот, не меняя равнодушного выражения лица, отдернул голову, за что получил сразу несколько ударов от бдительных охранниц, сбивших его на землю.

Пленников завели внутрь и закрыли за ними дверь. Когда глаза вновьприбывших привыкли к царящей внутри темноте, Тиллирет с облегчением разглядел два знакомых стройных силуэта в дальнем углу комнаты.

— Амальтонеппа! Сиреннтеппа! Какое счастье, что вы обе живы!

Маг поспешил обнять семью, чувствуя непередаваемое облегчение. Обе женщины выглядели сильно расстроенными и подавленными, у Сиреннтеппы пол-лица закрывал огромный синяк, но ни у одной бунтарки не хватило смелости поднять руку на низвергнутую верховную друидку.

— Что здесь произошло? — прервал общие восторги Ветер, неспешно усаживаясь на остатки сгнившего матраса.

Амальтонеппа внимательно, насколько это было возможно в этом полумраке, вгляделась в лицо молодого человека.