Чур, мой дым!

Мы стали есть, откусывая по крошечным долькам, но жуя и чавкая так, будто за нашими щеками перемалывались увесистые куски. В эти минуты Дульщик совсем не был похож на. того несчастного, сгорбленного, косолапого мальчишку с плаксивым старческим лицом, который одиноко бродил по детдому, в любую минуту ожидая шлепка или насмешки. Передо мною сидел мечтательный, немного грустный мой товарищ. У него, правда, все время слезились воспаленные трахомные глаза, но они смотрели добро и по-взрослому.

— А за что тебя прозвали Дульщиком? — спросил я как можно мягче. — Ты что, продал, продул?

— Это еще до твоего приезда было, — начал Дульщик смущенно. — Тогда старшие мальчишки бочку с медом тяпнули из склада, а я увидел. Они в баню ее спрятали, а я подсмотрел. Мед был общий, с пасеки. Никто даже не попробовал, а они ходили и обжирались. Они сказали, что убьют меня, если выдам. Но вот видишь — только «мушку» выкололи.

— Больно было? — спросил я.

Дульщик кивнул.

— Я потом долго лежал больной, они побили меня.

— Это Клешня и Рыжий?

— Не, тех мальчишек в колонию отправили.

Мы замолкли, усердно пережевывая дольки хлеба.

— Ты счастливый, — сказал Дульщик после долгого молчания. — У тебя даже отец есть. Он воюет? Он офицер, да?

Я не мог соврать Дульщику. Мне давно хотелось кому-нибудь из ребят раскрыть свою тайну, она мучила меня.

— Мой отец не на фронте, он в тюрьме сидит.

Дульщик не удивился, как будто знал об этом давно.

— Все равно ты счастливый, — тихо сказал он. — А это, может, даже лучше, что отец в тюрьме, его не убьют.

— У тебя что, совсем-совсем никого нет? — спросил я Дульщика.

— Не знаю, может быть, и есть. Я своих родителей никогда не видел. — И, помолчав, вдруг таинственно спросил меня: — Ты никому не скажешь, если я тебе открою одну тайну?

— Что ты, зуб даю. Чтоб мне никогда не вернуться домой. Если хочешь, я тебе тоже свою тайну выдам.

— Тогда слушай. Я о своих родителях ничего не знаю, но мне кажется, что у меня есть сестра. Мне всегда так казалось, сам не знаю почему. И вот мне кажется, что она приехала. Понимаешь? — еще более таинственно спросил Дульщик.

— Понимаю, — ответил я. Но на самом деле ничего не понял и спросил: — Где же она, в Абсалямово? Ты с ней встречался?

— Нет, ты не понял, она совсем рядом, — несколько разочарованно сказал Дульщик, и я заметил по его лицу, что он сомневается, открыть ли мне свою тайну или нет. А я уже в это время думал о своей тайне, о своей возможной сестре, о той, которая так внимательна к Дульщику.

— У меня тоже, кажется, есть сестра, — сказал я.

— Так вот послушай, послушай, — перебил меня Дульщик. — Она совсем рядом. Ты только догадайся, ну. Она в детдоме.

Тут я просто очумел от неожиданной догадки. Я, видно, здорово покраснел и даже изменился в лице, я заметил это по удивленным и напугавшимся глазам Дульщика.

— Ты про Анну Андреевну, что ли?

Дульщик кивнул.

— Да ты что? Она совсем на тебя не похожа.

— Мне так показалось, — уже робко, разочарованно и пристыженно заметил Дульщик.

— Ну что ты! Она ведь такая… понимаешь, такая…

— Да, конечно. Это я просто подумал, — забеспокоился Дульщик и стал собирать удочки. — Это я просто так подумал. — Он как бы оправдывался передо мной и становился все более виноватым и жалким, каким он бывал обычно в детдоме.

— Славка, — сказал я, — а вдруг ты прав? Вдруг она на самом деле твоя сестра? Давай как-нибудь спросим, чтоб никто только не узнал. Спросим, а?

Дульщик не ожидал, видно, такой перемены. И все же он поверил моим словам.

Глаза его вновь оживились, сбежала с лица робкая плаксивая гримаса.

— Понимаешь, вот я тоже хотел как-нибудь у нее спросить.

— Давай сегодня спросим. После обеда. Хочешь? Я даже сам могу позвать, чтобы про тебя никто ничего не подумал. Ну, хочешь?

— Страшно, — признался Дульщик и покраснел.

— Ерунда. Это же так будет здорово! Представляешь, а вдруг на самом деле? Вон Юрка Абдулин потерял свою сестренку, а теперь ищет. Ведь всякое бывает. Говорят, даже без вести пропавшие и то возвращаются. Их не ждут, а они — раз — и явились. А у Кузнечика вон отец отыскался. Пишет, что сильно был ранен, теперь поправился и скоро домой его заберет. Да мало ли что бывает. Давай с ней поговорим, она хорошая, и волосы у нее, как у тебя, светлые.

Этот довод как-то особенно убедил Дульщика. Он вытащил из воды кукан с дергающимися голавлями, взвесил его на руке, посчитал улов и спросил меня:

— Ничего, если я ей подарю? На жаренку.

— Ты здорово придумал, Дульщик. Она знаешь как будет довольна! Пошли, прямо сейчас, перед обедом ей подарим.