Чурики сгорели

Раза два в год объявляется сбор макулатуры. Сына удержать нельзя, из дома выносится все, что имеет хоть отдаленное отношение к бумаге. Я умоляю Вовку пощадить хоть те из моих рукописей, которые не опубликованы.

Тюки макулатуры свалены в сарай, и все на этом кончается. Вовка лишь исполнитель — исполнитель формального поручения. И естественно, ему не приходит в голову, что бумага представляет ценность не только в дни сбора макулатуры. Он по-прежнему, лишь поставит кляксу, хватает новую тетрадку. И как это он не догадался до сих пор сдавать в макулатуру чистые тетради…

Мне снова хочется вернуться к Свердловскому^[5] райкому комсомола, к апрелю 1954 года.

У дверей райкома дежурил член бюро Андрей, пальто внакидку, шапка в кармане. Тем, кто подходил, он говорил почему-то шепотом и очень значительно:

— Сбор в райкоме партии.

Чуть вечерело. Теплый день подсушил тротуары, лишь из дворов бежали ручейки, унося осевшие сугробы. Весне всегда сопутствует чувство нового, тогда оно было особенно глубоким. Мы связывали это новое с жизнью страны, каждого из нас.

Райком партии — особняк на улице Чехова с полукруглым двором. Сюда, наверное, было славно заезжать цугом^[6]. Сейчас здесь, приткнувшись одна к другой, стояли крытые милицейские машины. Удивленно посматривая на них, комсомольцы входили в подъезд, поднимались в зал заседаний.

С некоторых пор на улице Горького обосновались хулиганы. Беспокойств доставляли они много. Мы думали: как поступить? И тогда впервые родились непривычные для нашего поколения словосочетания — комсомольский патруль, штаб комсомольской охраны района.

Мы долго спорили на бюро райкома:

— Так они и будут ходить по улицам?

— Встретится хулиган — задержат.

— А кто нам дал право задерживать?

— Нам права не нужны. Задержим — и все тут.

Это, кажется, сказал Андрей.

Но вот решение принято. Человек сорок ребят сидят в зале. Неожиданный вызов в вечерний час, сбор в райкоме партии — все настраивало на серьезный лад. Штаб решено было обосновать в 50-м отделении милиции на Пушкинской улице. Начальник отделения Егор Павлович Бугримов напутствовал комсомольцев. Попросил слово Андрей, он говорил о своевременности решения и о том, что комсомол не пожалеет сил.

До улицы Горького было рукой подать, но ребята расселись по машинам: пусть видят все, что каждый вечер в назначенный час появляются машины с комсомольским патрулем.

Первым в штаб привели подвыпившего командировочного. Он буянил в очереди у ресторана.

Пошли проверять посты. Ребята уже свыклись с жизнью улицы, ходили тройками и строго следили за порядком. Зато в штабе нас ждал насупленный дежурный. Перед ним посреди комнаты сидел взлохмаченный юнец в модной двухцветной куртке. Вздрагивая от икоты, он бубнил:

— Хватают здесь разные… Еще прощения попросите.

Пьяный школьник громко назвал свою фамилию. Фамилия была известная. Дежурный пошел к телефону — вызвать отца.

Трубку взял помощник:

— Хорошо, я доложу Федору Васильевичу.

Вскоре в штабе появился человек с папкой. Бросил с порога: «Кто здесь старший?» — и, не дожидаясь ответа, помахал удостоверением с золотым тиснением герба.

— Я помощник Федора Васильевича. Он занят. — И обращаясь на «вы» к мальчишке: — Поедемте.

Дежурный по штабу, слесарь тормозного завода, недавний ремесленник, сказал решительно:

— Сюда вызывали отца, сына отпустим только с ним…

Как вести себя, Федор Васильевич, очевидно, обдумал в дороге. Переступив порог, он набросился на сына. Дежурный остановил его:

— Раньше надо было воспитывать.

Федор Васильевич резко обернулся. С его губ готово было сорваться что-нибудь вроде классического: «Учить меня вздумал», но не сорвалось. Тогда заговорил дежурный.

Еще пятнадцать минут назад Федор Васильевич решал судьбы вот таких же пареньков-слесарей тысячами, по числу новостроек. А теперь он молчал. И наконец:

— Я сам был в комсомоле. Вы правы, товарищ.

Прислонившись к косяку, как музыку, слушал речь комсомольца начальник отделения Бугримов, слушал и я. Слушал и человек, которого годы службы так далеко унесли от всех нас. Быть может, сейчас, впервые за много лет, он понял, что спросить с него могут не только по звонку «сверху», и придется отвечать…

В жизни все поразительно взвешено. Читая заметки ученых о природе, мы не перестаем удивляться ее скрытым от нас взаимосвязям. Но и в жизни общества, каждого коллектива есть свои закономерности. Одно связано с другим, действие рождает противодействие. И за каждый необдуманный шаг приходится расплачиваться самыми неожиданными превращениями. Казалось бы, вполне допустимый компромисс, самый незначительный разлад между целью и средствами ее достижения, а результат ошеломляющий, противоположный тому, которого ты добивался. Вот и с нашими комсомольскими патрулями не все обошлось благополучно: рядом с хорошим завязалось плохое.