Чуть-чуть считается

Просторная река сверкала под солнцем золотыми чешуйками. Пронёсся, почти не поднимая волны, «метеор» на подводных крыльях. Через железнодорожный мост медленно тянулся над водой товарный состав. А на том берегу Волги белела церквушка с пятью куполами-луковками: в центре одна большая луковка, по краям – четыре маленькие.

Надувшись, Люба стояла рядом с Витей и тоже смотрела на Волгу. В одной руке она держала шоколадку, в другой – портфель.

– Это вовсе и не Витя достал подшипник, – вдруг, не оборачиваясь, тихо сказала Люба. – Это я достала. Я не знала, что он вам не нужен. Я думала, нужен. Витя сам в школе говорил, что нужен.

– Да нет, почему же он мне не нужен? – несколько смущённо проговорил Витин папа. Нужен он мне. Да только… Сколько вы за него, ребята, заплатили? А деньги, что, Витя, Любины?

– Ничего мы за него не заплатили, – буркнул Витя.

– Ладно. Без обид обойдёмся. Сколько? – похлопал себя по карманам папа. И тут же добавил: – Впрочем, в этом пиджаке у меня всё равно ничего нету.

– Да вы не беспокойтесь, Вадим Николаевич, – вскинулся дядя Сеня. – У меня – пожалуйста! Сколько, Любанька? Два рубля? Три?

– Витя же сказал, что мы за него ничего не заплатили, – обиженно отозвалась Люба.

– Ах, какие мы гордые! – воскликнул дядя Сеня. – Ах, какие мы благородные!

Кошелёк у дяди Сени был из мягкой коричневой кожи с пупырышками. И для каждой денежки имелся свой особый кармашек: для меди, для серебра, для мелких бумажек и для крупных.

– Держи, Любанька, – протянул дядя Сеня Любе хрустящую трёшку. – Огромнейшее тебе спасибо, девочка. И не обижайся, пожалуйста. Вадим Николаевич просто немного устал. И с тормозами у него не ладится.

– Семён! – возмутился Витин папа. – Ну разве в этом дело?

Но дядя Сеня словно и не услышал никаких слов. Аккуратно положил в Любин кармашек фартука трёшку и потряс перед Витиным носом хрустящим бумажным рублём.

– А это тебе, старик! – Длинные дяди-Сенины пальцы ловко сложили рубль пополам и сунули к Вите в нагрудный кармашек.

Даже деньги и те у дяди Сени были на удивление новёхонькие, нетронутые, будто только что из банка.

– Мне всё же кажется, Вадим Николаевич, – сказал дядя Сеня, снова присаживаясь рядом с Витиным папой на корточки, – что колесо у вас не держит из-за колодок. Тормозной барабан сильно износился, и эти колодки вам всё равно не подогнать. Новые нужны. Давайте я всё же быстренько смотаюсь и постараюсь раздобыть новые колодки.

– В субботу-то? – неуверенно произнёс папа. – Да и времени сейчас уже сколько. Куда ты сейчас сунешься?

– Как-нибудь, – заверил дядя Сеня, направляясь к своей сверкающей тёмно-вишнёвой машине. – Мои друзья меня ещё никогда не подводили. Подшипник же я вам достал, хотя сегодня и суббота.

Вот оно, оказывается, что! Витя искоса глянул на папу. Так бы сразу и сказал. Выходит, подшипник дядя Сеня папе уже привёз. С раннего утра. Вот почему папа и не обрадовался новому подшипнику, швырнул его на асфальт, словно какую-то испорченную железяку. И ещё пронырами обозвал.

Из подъезда молча вышла Любина мама.

Подошла к Любе, взяла её за руку.

– Сколько можно тебя дожидаться, Любовь? У меня окончательно лопнуло терпение. И теперь пришла, снова тут стоишь. Как тебе не стыдно?

– Здравствуйте, Нинель Платоновна! – издали закивал Любиной маме дядя Сеня. Не ругайте, пожалуйста, Любаньку. Она у вас замечательный человечек. Благородное дело сегодня совершила, друзей выручила.

Любина мама поздоровалась с дядей Сеней. Даже улыбнулась ему краешком рта. И, крепко держа дочку за руку, скрылась в парадном. А у Любы из кулака, за который её держала мама, выглядывала яркая дяди-Сенина шоколадка.

Глава десятая

ПИСЬМО ОТ ДЕДА

Витин папа чиркнул спичку и закурил. Сигарета у него сразу поехала в угол рта. Витя, не зная, куда деть глаза, задрал голову к небу.

Высоко над Вознесеньем тянулись белыми мазками прозрачные, как дымка, облака. Телевизионная мачта пронзала их острой пикой. Казалось, не облака плывут над мачтой, а она сама, наклонившись, стремительно падает им навстречу.

Открыв дверцу «жигулей», дяди Сеня бодро спросил у Вити:

– Может, со мной, старик? По городу прошвырнёмся.

– На переднем сиденье? – дёрнулся Витя, но тут же остановился и умоляюще поглядел на отца. – Можно, па?

– Нет, – сухо отрезал отец. – Неужто до тебя так и не дошло, что случилось? Или ты все еще совсем несмышлёное дитя, каким тебя считает мама?

– Да чего я такого сделал-то? – шмыгнул носом Витя.

– Я, признаться, надеялся, – сказал папа, – что до тебя кое-что дошло про пароходы. Оказывается, ошибся. А это твое сегодняшнее доставание, если хочешь знать, ещё хуже, чем та минутка. Чтобы я никогда больше не слышал ни о каких доставаниях.

– Так я… – хотел объяснить Витя.

Но папа не стал его слушать, махнул рукой.

– А-а… Иди домой, там тебя мама ждёт.

Мягко стукнула дверца «жигулей». Негромко заурчал мотор. Дядя Сеня ничего не возразил папе, ни слова не сказал в Витину защиту. Дядя Сеня один сел в машину, и она легко покатилась с асфальтового кольца под горку.