Чуть не треснуло очко!

– Давай, давай рассказывай, – сказал дядя Игорь, потирая свой инструмент в штанах. Артём видел, что все слушающие его историю про баньку, возбудили свои фантазии и недоумённо смотрели на него, требуя взглядом продолжения. Артём продолжил, – Вовка просто

наслаждался и сам нанизывался на мой инструмент, я не мог сдерживаться от переполняющих меня чувств. Я просто парил в блаженстве непередаваемого сладострастия. Кто-то подумает, что не может в таком возрасте таких чувств и это бред сивой кобылы, но я могу ответственно утверждать, что только в таком возрасте, есть не притуплённые, а самые искренние и яркие впечатления, не говоря об острых чувствах. Валит даже с ног, можно потерять голову, возможно, такое происходит со всеми по-разному, но я упиваюсь такими непередаваемыми моментами. Я говорил, что с первого раза ощутив высшее чувственное наслаждение, я старался его преумножить и оставаться долго в нём. Вовка выгнулся и скользил в моих руках, как налим, но я решил помочь и своей рукой теребил его хлюпающий от смазки шланг. Я парил от таких ощущений и не забывал, что надо доставить приятное и напарнику.

Я немного отступлю от своего рассказа, но мне этот жмак с Вовкой напомнил вот что. Вовка подрабатывал наравне с взрослыми на сенокосе, за ним была закреплена колхозная лошадь, вернее жеребец по кличке Резвый. Вовка приходил на конюшню, чистил его, кормил, частенько подкармливал хлебом или морковкой, которую Резвый с хрустом съедал. Я сам наблюдал за этим и видел, как у жеребца горят глаза. Вовка мне показывал, как у Резвого выходит конская балда. Такого огромной балды я не видел и не мог даже во сне себе это представить. Только потом до меня дошло: зачем коню такая балда. Когда он вскакивает на кобылу, то ему необходимо достать до того места лошадной пилотки куда должно попасть его молоко. В такие моменты у меня у самого происходило движение в штанах.

Потом я тайком от него где-то в крайнем углу конюшни или свободной от лошадей стойле мог вдоволь насладиться самоудовлетворением, пока никто не видел. Так требовал мой организм. Я разряжался по несколько раз в день, и молоко снова наполняло мои шары.

– Тема, не отвлекайся от голубой темы, нам не интересно твоё теребление на лошадей, – перебил его Анатольич.

– Хорошо. У меня просто от этого Вовки всё в голове перемешалось, – оправдал себя Артём и продолжил. – Такого любовного порыва я не мог добиться давно. Вовка тоже теребил себе в конюшне, я только успевал застать его, когда он резко напяливал трусы. Но разговор не об этом. Лето и банька - это то время, когда не надо напрягаться с учёбой, всё это настраивало меня на лирический лад. Эмоций полон мозг, жмакаю Вовкину духовку и мне так прекрасно, что стараюсь продлить эти минуты. Вовка пыхтит и стонет, ему хорошо и он как упругий мячик в моих руках старается вырваться и снова сам наскакивает на мой инструмент. Чувства не передаваемы, только стараюсь быстро не заканчивать, хотя я уже нахожусь на волоске от пика удовольствия. Смотрю в оконце бани и замечаю, что тётка идёт к бане. Мы с Вовкой недовольны её приходом. Она пришла, наверное, из-за любопытства. Вовка успел поддать парку, чтобы нас было не заметно, и были не заметны наши торчащие инструменты. Мы с Вовкой тут же заорали: «Чо припёрлась, мы тут и без вас справимся, тётя». Она быстро ушла от нашего недовольного крика. Желание продолжить наши утехи не пропало, я усилил свой напор, немного потеребив инструмент и развернув Вовку задом, засадил огурец по самые помидоры. Мне стоило сделать несколько движений, как я стал спускать. Что происходило со мной, я смутно помню, но я всем телом входил в него. Я только ощущал, что его шланг дёргался в моей руке и также изливался молоком в мою ладонь. Володька стонал на всю баньку, и он даже прижимал меня своей рукой, чтобы я не выходил из него. И, всё равно я стеснялся своего поступка и как только пришёл в себя, понял, что совершил что–то непоправимое, то, что исправить будет невозможно. Первый раз в жизни я отшлифовал Вовку, как девочку. Мы потом попробовали потеребить друг у друга инструменты и ещё раз спустили, но молока было уже мало. Окончив помывку, мы уставшие от баньки и от хорошего жмака, поплелись в дом. Нас стали спрашивать, понравилась ли нам новая банька. «О такой баньке мы только и мечтали!» – хором восклицали мы с Вовкой, даже не согласовывая наш ответ.