Чувства

Я хотел нежности, ласки, понимания, а вместо этого видел перед собой вулкан страстей, клокочущий на другом языке. Ты была непредсказуемой, необъяснимой, ранимой, беззащитной и всё время хотела что-то сказать мне. Когда я понял, что с твоих губ вот-вот сорвутся слова любви, сначала я испытал счастье, но потом меня охватил ужас. Безумный страх ответственности перед тобой. И от этого ты вдруг стала частью моей жизни. Ты так искренне, беззаветно и бескорыстно полюбила меня, что лишь одна мысль о том, что я могу потерять это чудо, вновь лишила меня покоя, ведь ты могла исчезнуть, разлюбить, полюбить другого.

Я понял, что не вынесу этого кошмара. Вы, женщины, никогда не поймёте, почему – достойные, прекрасные, талантливые, неординарные – вы остаётесь одинокими. Мы просто боимся вас любить, потому что боимся вас потерять! Ты плачешь? Ну что ты, перестань! Я чем-то обидел тебя? Прости! Разве я сказал бы всё это, если бы… не любил тебя?!

Марго рыдала, так тронули её эти странные слова. Но кто их написал? Откуда они здесь взялись? На диаграмме значилось время – вчерашнее число, ровно те часы, когда её босс вернулся от Влада, а тот остался один. Так, так! Марго почувствовала себя Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном в одном флаконе. Ей даже захотелось покурить трубку. Но как она ни соображала, вычислить автора она не могла. А приглядевшись внимательно, заметила ещё одну странность – в адресе получателя стояла Алисина почта. Зачем? Как сможет она прочитать это письмо?

Но потом необъяснимое желание взяло верх над всеми доводами разума – Марго нажала «отправить».

Солнечный лучик скользнул за занавеску осторожно прокрался по подоконнику, спрыгнул на пол. Он робко осветил просторную комнату кровать в глубине, разбросанную по полу одежду Предметы женского и мужского туалета явно свидетельствовались о том, что накануне вечером здесь спешно раздевались мужчина и женщина, оставляя вещи прямо на своём пути. Наверное, ханжа сказал бы тут: «Какая распущенность, неужели женщина может позволить себе так бесстыдно показывать свою страсть!» А тот, кто, не стесняясь, поёт гимны любви, ответил бы ему: «Как прекрасно, что вчера в этой комнате миром правили страсть и любовь!»

На постели спала девушка. Скомканный ворох одеяла она откинула в сторону и, ничуточк не стесняясь, лежала обнажённая на кремовом поле простыни.

Лучик пощекотал ей нос, и она заворочалась, пытаясь скрыться от утреннего света. Она не хотела просыпаться, будто надеялась украсть ещё хоть маленький обрывок вчерашнего удовольствия. Вероятно, она даже во сне боялась, что день разобьёт вдребезги её мимолетное счастье. Ночь закончится, и вместе с ней уйдёт это исступленное ощущение, о котором она так долго грезила.

Лучик коснулся ресниц, говоря: «Пора, сонюшка, пора вставать!»

Алиса прикрыла глаза тыльной стороной руки и потянулась. На её губах играла улыбка. Что-то очень приятное жило сейчас в её мыслях. Но вот тревога тенью пронеслась по её лицу. Девушка приподнялась и оглядела комнату. Нет, ей не показалось: мужская одежда доказывала – это был не сон. Может быть, она и сейчас ещё спит? «Конечно, ущипни себя, это поможет». Помогло. В комнате ничего не изменилось. Она протянула руку и пошарила в ворохе одеял.

Оттуда послышалось сопение, и до невозможности любимый голос иронично произнес:

– А пора бы уже и поверить!

Это не сон! Он всё-таки со мной. Алиса расхохоталась…

Вместо эпилога