Чувства

Насколько бедно они с сёстрами живут, Вера особенно ясно осознала, когда будущий жених привёл её знакомиться с родителями. Просторная четырёхкомнатная квартира с антикварной мебелью показалась девушке настоящими хоромами. Она совершенно не знала, куда девать собственные руки, не понимала, как можно пройти в комнату, застеленную пушистым ковром, в уличной обуви, для чего сложены на фарфоровых тарелках причудливые пирамиды из накрахмаленных салфеток, как обращаться с загадочными столовыми приборами из настоящего серебра.

– А что это вы, Верочка, рыбку не кушаете? – сладчайше улыбаясь, Софья Филимоновна между делом зацепила взглядом скромное платьице будущей невестки.

– Благодарю, я совсем не голодна, – от одной мысли, что с помощью этих сверкающих инструментов нужно расковырять румяный бок фаршированного сазана, вытащить из нежной розовой мякоти многочисленные косточки, Вере становилось дурно. – Можно мне чуть-чуть риса? И огурчик.

– Рекомендую помидоры в собственном соку, – матушка Алексея водрузила поверх порции отварного риса внушительных размеров томат. «Отличный экзамен для этой простушки: пусть попробует справиться с этим монстром и не забрызгать всё вокруг, когда он лопнет».

– Софьюшка, оставь барышню в покое, совсем засмущала бедняжку, – спас положение Николай Ильич. – Так когда, вы говорите, у вас защита диплома?

Вера с благодарностью посмотрела на будущего свёкра, и разговор плавно перешёл к обсуждению свадьбы. Тем временем Алексей совершенно невозмутимо наблюдал, как его избранница изо всех сил пытается произвести хорошее впечатление на его родителей. Это было забавно. Так ей и надо, недотроге. Будет знать, как мучить парня своей неприступностью. Ведь ясно же, что он весь измаялся, ночами не спит. Пусть знает, как ей повезло, что из всех красавиц университета он выбрал именно её. В конце концов это даже интереснее, чем связываться с доступными девицами. От них можно подхватить нехорошую болезнь. Нет, всё правильно, жениться нужно на Верке. Осталось потерпеть совсем немного, а она потом ему всю жизнь благодарна будет, что вытащил её из этой хибары нищенской, от бабки ненормальной спас.

Свадьба по масштабам номенклатурных работников была скромной, но для Вериного семейства этот банкет показался верхом расточительности.

– Смотри, девка, не обожгись, как мотылёк о свечку, – ворчала бабка. – Ох, чует моё сердце, наплачешься ты ещё с такими родственничками. Не по Сеньке шапка.

Мать сидела в уголочке и тихо утирала слёзы, ей было неловко, стыдно: даже платье и туфли невесте покупали родители жениха. Тот наряд, который она сама сшила дочери из отреза белого ацетатного шёлка, был Софьей Филимоновной отвергнут категорически. Всё приданое, которое она копила годами, так и осталось лежать в сундуке. «Не нужна нам ваша ветошь», – небрежно бросила сватья, когда ей стали показывать аккуратные стопки ситцевого постельного белья и вафельных полотенец. «Ну и пусть, младшим пригодится, у нас ведь ещё две девицы на выданье», – здраво рассудила мать, но горький осадок в душе остался. Сёстры Надя и Люба тоже начали на глазах расцветать, только одёжек нарядных им не хватало, а из всех украшений – белые вязанные крючком воротнички на немарких платьях да ленты атласные в тугих косах.

Жених был великолепен: белоснежная накрахмаленная сорочка, галстук-бабочка, на чёрном шёлковом лацкане пиджака – чуть увядшая алая роза. Он балагурил, шутил, непринуждённо принимал поздравления, радостно поднимал хрустальный бокал с шампанским, смачно целовал невесту в распухшие губы. А та выглядела напряжённо, вела себя скованно, её смущало всеобщее внимание, беспокоило чересчур глубокое декольте, жесткий корсет платья нещадно сдавливал бока, резинки чулок то и дело норовили сползти вниз, лаковые туфли отчаянно жали – одним словом, Вере было нехорошо.

Первая брачная ночь молодых получилась как первый блин – комом. Скомканная, нелепая: смятые простыни, сумбурная возня. Может быть, Алексей перебрал шампанского, а скорее всего им обоим недоставало опыта и элементарных знаний, как всё это происходит, когда мужчина и женщина оказываются в одной постели. Жених не имел ни малейшего представления, за какой шнурочек нужно потянуть, чтобы освободить свою суженую из этого пышного кружевного облака, как расстёгиваются многочисленные крючки и пуговички. Вера проявить инициативу побоялась, она ведь честная девица, а не развратница какая. В результате она ничего не поняла: Алексей торопливо стянул с себя брюки, задрал подол её юбки, уткнулся носом между грудей, старательно засопел, задёргался, и через минуту она почувствовала, что по внутренней стороне бедра потекло что-то тёплое и слизкое.

«Гадость какая, – подумала она, – и вот это называется любовью? А трусы для этого снимать не обязательно? Мои на месте. Да и девственности, похоже, меня муж не лишил. Зря боялась, супружеские обязанности – это совсем не больно. Противно только».