Чувствительный человек

— О'кей, Джо, возможно, увидимся. — Она улыбнулась. — Забавный ты парень. Но очень милый. — Она коснулась губами его губ и вышла. Далгетти подошел к двери и ступил в лифт.

Ему пришлось подняться на много уровней. Таверна находилась под станционными кессонами, возле главного кабеля, в зоне глубоких вод. Над ней размещались склады, помещения для машин, — изнанка современного существования. Он вышел из кабины на верхней палубе, находившейся на высоте тридцати футов над поверхностью. Там никого не было, и он подошел к поручням и перегнулся через них, глядя на воду и наслаждаясь одиночеством.

Внизу уходили вдаль, к главной палубе, пирсы, изгибались линии широких улиц из светлого пластика, виднелись движущиеся сигналы, трава и цветники маленьких парков. Торопливо или лениво шли люди. Огромный гидростабилизаторный пузырь двигался незаметно вдоль выпуклости Тихого океана. Станция «Пеликан» была «нижним городом» колонии. Здесь были сосредоточены магазины, театры, рестораны, станции обслуживания и учреждения.

На воде цвета индиго собирались сгустки пены причудливых очертаний, и он мог слышать, как ворчат волны, разбиваясь об отвесные стены. Вечернее небо было высоким. Лишь в западной его части, виднелось несколько легких перистых облаков. Парящие в нем чайки казались золотыми сгустками. Темная полоска на востоке напоминала о близости южного побережья Калифорнии. Он глубоко вобрал в себя воздух, дав отдых нервам и мускулам и запретив мозгу работать. На некоторое время он превратился в организм, просто живущий и радующийся жизни.

Видимость во всех направлениях ограничивалась контурами других станций, переплетениями стремящихся вверх линий. Несколько воздушных мостов должны были связать их между собой, но все еще существовало интенсивное водное движение. К югу он мог видеть черное пятно на воде — там было морское ранчо. Тренированная память подсказала ему что, согласно последним данным, 18,3 % мировых запасов пищи добывалось теперь из модифицированных морских водорослей. И эта цифра будет быстро расти.

Повсюду были фабрики минеральных веществ, рыбоводческие базы, экспериментальные и научно-исследовательские станции. Под плавающим городом, на шельфе, находилось подводное поселение. Здесь бурили нефтяные скважины, дававшие сырье для промышленного синтеза, а также данные для исследований, направленных на поиски новых ресурсов. Поле бурения расширялось, по мере того как человек забирался все дальше в мир холода, темноты и высокого давления. Это обходилось дорого, но у перенаселенной планеты не было выбора.

Низко над сумеречным горизонтом зажглась яркая холодная звезда — Венера. Далгетти набрал в легкие сырой, остро пахнущий воздух и с некоторой жалостью подумал о людях на Луне, на Марсе, между мирами. Они делали невероятно сложную и нужную работу, но вряд ли более сложную и нужную, чем та, что шла здесь, в океанах. Или та, что совершалась в тесных помещениях Института.

Довольно. Далгетти настроил себя на ощущения ищейки. Он здесь тоже для работы. Силы, которые ему следовало сосредоточить на ней, казались просто чудовищными. Он в одиночку выступал против загадочной организации. Ему нужно было спасти человека раньше, чем история изменится и ринется по ложному пути, по долгому, извилистому пути вниз. У него есть знания и способности, но они не могут остановить летящую пулю. И до сих пор ему не доводилось вести подобных войн, которые и не войны вовсе, но обдумывание комбинаций, мучительные поиски крупиц информации и анализ.

Банкрофт где-то прячет Тайи. Институт не может просить помощи у правительства, несмотря на свой высокий статус. Даже если в помощь Далгетти пришлют несколько человек, это не принесет большого облегчения. Время неумолимо наступало на него.

Чувствительный человек обернулся, внезапно осознав чье-то присутствие. Незнакомец — средних лет, сутулый и седовласый, с интеллигентным лицом — прислонился к поручням и спокойно сказал:

— Приятный вечер, не так ли?

— Да, — ответил Далгетти. — Очень приятный.

— Оно дает мне ощущение подлинной гармонии, это место, — продолжил незнакомец.

— Каким же образом? — спросил Далгетти, который был не против поговорить.

Человек посмотрел на море и произнес тихо, как будто про себя:

— Мне пятьдесят лет. Я был рожден во время третьей мировой войны и вырос под гнетом голода и массовой истерии. Я сражался в Азии, когда неконтролируемый рост населения угрожал истощением ресурсов. Я видел Америку, которая балансировала между упадком и безумием. И все же сейчас я могу стоять и смотреть на мир, делами которого вершат Объединенные Нации, в котором снизился прирост населения, а демократические правительства возникают в одной стране за другой. Мы осваиваем моря и даже уходим на другие планеты. Все изменилось со времен моего детства, но в целом изменилось к лучшему.

— А! — протянул Далгетти. — Поворот души к добру. Хотя, боюсь, все не так просто.

Человек поднял брови:

— Значит, вы голосовали за консерваторов?