Чувство бездны

Ветер стал откровенным врагом, он хлестал их нещадно, старался уронить, чтобы разбить им голову о металл, опрокинуть через погнутый монорельс, чтобы сломать им ребра, он мечтал сбить их с ног, чтобы сбросить в пучину… которая рычала и шипела совсем рядом, и чем ниже они спускались, тем чаще она яростно швыряла в них увесистые порции воды и клочья пены…

Полностью Антон пришел в себя только тогда, когда они очутились в теплой, грязной воде. Осознание того, что за жизнь еще предстоит побороться, привело их в чувство окончательно. Течение воды в районе разлома эстакады оказалось нешуточным, и им пришлось напрячь все силы, чтобы противостоять водоворотам.

Когда они все-таки выбрались на эстакаду и проползли несколько метров вверх, то сначала упали на спину, чтобы отдышаться. Несколько минут они лежали в полном молчании, держа друг друга за руку и ловя тяжелые капли, летящие с мрачного айского неба. Затем, не тратя сил на слова, стали карабкаться по эстакаде вверх.

Восточный портал второго яруса, некогда бывший одной из самых оживленных точек «Цветочного Сада», уже второй год был мертв. Он скорбно напоминал стороннему наблюдателю, что прошли те времена, когда из чрева его шлюзов на монорельс выезжали контейнеры, транспортные площадки и прочая грузовая техника. Когда-то по пешеходным зонам неспешно шествовали – на «поляну» и обратно – сотрудники станции всех мастей: от бойкого обслуживающего персонала и лабораторных сидней, сутками не выходивших на дневной свет, до элитного отряда «опылителей» и самых высоких ученых чинов. Отныне умерший портал вкупе с трупом магистральной эстакады являли собой один из печальных памятников айской колониальной истории.

В транспортной зоне Антон и Аня присели на какие-то заброшенные круглые баки недалеко от входа в шлюзовую камеру. Здесь, в мерцающем свете аварийных и эвакуационных систем, было видно, как в пристанционном небе роятся катера: от спасательных до грузовых. Каждую минуту то с одной, то с другой площадки какого-либо яруса в воздух взмывало несколько машин и, сделав разворотный маневр, они исчезали в темноте неба. Эвакуация на станции шла полным ходом.

Антон отцепил от пояса туфли Ани, отдал ей и стал возиться со шлюзовым терминалом. Дело осложнялось тем, что в отсутствие «кома» все коды доступа ему пришлось вводить вручную, полагаясь на память и везение. Тыча мокрыми пальцами в клавиши, Антон слышал клокочущее бурление совсем рядом – это означало, что вода уже поднялась на уровень портала К счастью, часть кодов, которыми он располагал, оказались еще действующими, и через несколько минут манипуляций дверь шлюза отъехала в сторону.

На станции царила эвакуационная суматоха.

По коридорам шныряли люди, проносились мимо, ныряли в лифты, исчезали в боковых ответвлениях и жилых секциях. Выражения лиц у всех были разные: от озабоченно-сосредоточенных до бледно-слезящихся и скорбных. Монотонно ныли сирены, система наблюдения беспристрастно и нудно перечисляла текущие значения критических параметров жизнеобеспечения.

Мокрые и взлохмаченные, Антон и Аня побежали по широкому мигающему коридору, оставляя за собой водяные следы, но никто, казалось, не обращал ни малейшего внимания на их внешний вид. Все люди на станции были заняты только одним – собственным спасением.

В первую очередь надо найти Карла, думал Антон, пока они мчались в центральный холл яруса. Но несмотря на то что он думал о Карле и собрался было подскочить к ближайшему сетевому терминалу, ноги вдруг сами понесли его в ином направлении. Вместо того чтобы искать работающий терминал или попросить у кого-нибудь «ком» на пару минут, Антон вдруг двинулся в сторону лифтов.

Туда, туда, колотилась в мозгу мысль. На пятый ярус! В его кабинет! Он ничего не мог с собой поделать – разум говорил ему одно, а сердце, разрывающееся от боли и негодования сердце, заставляло поступать иначе. Оно велело ему найти Стоцкого, отыскать его, где бы тот ни находился. Увидеть этого ублюдка, заглянуть в его глаза… Понять, что там… Или даже не заглядывать, нет! К чертям собачьим вообще все! Теперь это неважно… Просто схватить гада за горло и сдавить, сдавить… стиснуть так, чтобы слезы хлынули из глазенок! Взять за волосы эту тварь и об стол ее лицом, об стол…

– Антон!

Карл застиг их" на пути к лифту, в самом центре центрального холла, среди гомонящей толпы. Он вприпрыжку приблизился к ним, окинул взглядом с ног до головы, секунду молчал, потом выпалил недоуменно:

– Где ты… где вы были?! Я обыскался!

Он был чуть бледен, привычная розовость щек отсутствовала, но с самообладанием у него было в порядке.

– Я потом тебе объясню… – заговорил Антон поспешно. – Позже, дорогой. Ты подожди меня… Слушай, мне нужен Стоцкий! Не знаешь, у себя он или где?