Чувство долга (пер. О. Колесникова)

Отыскать удалось немного. Фляжку и медицинскую сумку, найденную на сиденье, Брион аккуратно положил рядом с разбитой машиной. Не было ни карты, ни радио. Направление в этой, лишенной каких-либо примет, пустыне определяли, по всей видимости, по компасу. Кар был оборудован электрическим гирокомпасом, но теперь, когда машина была разбита, тот стал абсолютно бесполезным.

Припомнив карту планеты, Брион прикинул, в какой стороне должен находиться город. Увидев, что след кара идет по идеальной прямой, он предположил, что кар выехал прямо из города; зная место восхода красной луны, он пришел к выводу, что направление следов кара и предполагаемое направление в город совпадают. Таким образом им удалось найти дорогу по следам.

А между тем, время шло. Ему хотелось похоронить Айджела и людей из кара, оказавшихся жертвами нападения из засады, но ночные часы были слишком дороги. Единственное, что Брион мог сделать – это положить три трупа в кар, чтобы уберечь их от дисанских хищников. Он запер дверь кабины и отбросил ключ как можно дальше в темноту. Леа спала, и он осторожно разбудил ее.

– Идем. Нам сейчас придется немножко прогуляться.

Глава 7

В прохладном воздухе было нетрудно идти, ощущая под ногами слежавшийся песок. Но все портила Леа. Шок, казалось, на время помутил ее разум, оставив лишь тот участок, который контролировал речь. Бредя в полубессознательном состоянии, она выдавала свои страхи и опасения, которые было бы лучше оставить при себе. Она шептала, что они никогда не найдут дорогу, им никогда не добраться до города и они умрут от жары, жажды и ночного холода. К этим опасениям примешивались страхи прошлого, погруженные в океан ее подсознания. Кое-что из ее бреда Брион понял, хотя и старался не слушать. Это был страх потерять доверие, не занять хорошего места, остаться позади, затеряться среди безымянных орд, борющихся за жизнь в перенаселенных городах-государствах на Земле. Страхи женщины в мире мужчин. Было и другое, чего она опасалась, но для человека с Анвара это не имело смысла.

Брион остановился и взял девушку на руки. Она со вздохом приникла к его широкой груди и немедленно уснула. Идти с Леа на руках оказалось даже легче. И он продолжал двигаться своим привычным широким шагом, чтобы максимально использовать эти наиболее благоприятные часы.

Иногда на участках гравия или скал он терял следы гусениц кара, и приходилось тратить время на их поиски. Внимательно следя за движением звезд, он определил направление на географический север. У Диса не было своей полярной звезды, однако созвездие, похожее на квадрат, медленно поворачивалось вокруг невидимой точки полюса. Им нужно было идти на запад, поэтому он все время старался, чтобы это созвездие находилось у него над правым плечом. Когда руки начали уставать, он бережно положил Леа на песок. Она не проснулась. Полежав немного, прежде чем снова поднять ее и двинуться дальше, он поразился одиночеству пустыни. Его дыхание образовывало туманное облачко на фоне звезд – все остальное было тишиной и тьмой.

Как далеко он сейчас находился от своего дома и своей планеты? Даже созвездия ночного неба здесь были другими. Он привык к уединению, но здесь правило бал одиночество, проникавшее в самые глубины существа, будившее глубоко скрытые инстинкты. И дрожь, которая не была следствием ночного холода, пробежала по его спине, волосы на голове зашевелились.

Пора было идти. Отбросив сомнения, Брион тщательно укутал Леа в свою куртку. Если подвесить ее к спине, идти будет гораздо легче. Гравий сменился пологими песчаными дюнами, которые, казалось, тянулись в бесконечность. Началось мучительное карабканье на вершину очередной дюны, а затем спуск во тьму, к подножию следующей. При первых проблесках рассвета, с ощущением, что грудь его разрывается, он остановился, чтобы проверить, в какую сторону нужно идти. Глотком воды он прополоскал рот и сел на песок рядом со спящей Леа. Золотые пальцы света бродили по небу, сметая звезды. Величественное зрелище – и Брион замер от восхищения. Это нужно было запомнить на всю жизнь, а он верил, что выживет.

Лучше всего подойдет четверостишие. Достаточно короткое, чтобы запомнить, не требующее большого искусства, чтобы вложить в него все. В «Двадцатых» он был славен четверостишиями. Это будет особенным. Его учитель поэзии, Тэйнд, был бы им доволен.

– Что это вы бормочете? – проснувшись пробормотала Леа, глядя на его орлиный профиль, чернеющий на фоне красного утреннего неба.

– Стихотворение. Тсс… Минуточку.

После напряжения и опасности ночи это стало для Леа последней каплей. Она засмеялась и залилась еще сильнее, увидев, что он нахмурился. Взошедшее солнце осветило горизонт. Стало теплее.

– Брион, – воскликнула Леа. – У вас на горле рана! Вы истечете кровью!

– Нет, – спокойно ответил он, слегка дотронувшись до кровоточащего пореза, шедшего вокруг шеи. – Это рана поверхностная.