Чувство древнее, как мир

Видимо, это способствовало и его оставшейся загадочной судьбе. По одной из версий, он то ли умер сам, то ли был тайно убит в 1795 году. В смерти Людовика XVII были заинтересованы многие. А по другой версии, он вырос под фамилией Симон и незамеченным, ничего не помнящим "растворился" в пучине дальнейших бурных событий.

Первого августа Марию-Антуанетту перевели в тюрьму Консьержери, которую в народе иначе как "Покойницкой" не называли. В том году из нее существовала только одна дорога - на гильотину. Королеву поместили в отдельную сырую и холодную камеру с круглосуточной охраной не снаружи, а внутри помещения. Революция опасалась, что ее заложница попытается бежать даже из Консьержери. Но с обвинениями и судом почему-то не торопились.

Потянулись мучительные дни ожидания, доживания под мрачными сводами полного крыс каземата. Марию-Ан-туанетту уже мало что связывало с жизнью. Где блестящие балы и приемы? Где гардероб с бесконечной сменой шикарных нарядов? Где фантастические прически Леонара, где драгоценности? Где дорогая игрушка Трианон? Где муж, дети, милый друг Ферзен? Тридцативосьмилетняя женщина поседела, постарела. Ко всему прочему ее стали мучить болезненные маточные кровотечения. Лишенная медицинской помощи и элементарной гигиены, лишенная малейшей информации о где-то еще текущей жизни, имевшая возможность читать только книги при скудном дневном свете из маленького окошка - для нее казнь была бы только облегчением.

Чтобы начать наконец судебный процесс, главный враг вдовы Капет неутомимый Эбер нашел наиболее изуверский повод. Как-то Симон сообщил ему, что застукал малыша Капета за преданием греху рукоблудия. Это занятие, признанное современной медициной вполне естественной и безвредной реакцией на половое созревание, вплоть до середины XX века считалось чуть ли не половым извращением. И вот подонки Эбер и Симон угрозами ли, другими ли способами вынудили мальчика дать показания о том, что онанизму его научила... собственная мать. Более того, в своей клевете они дошли до того, что рано созревший Луи Капет, мол, занимался в Тампле сексом с матерью, теткой и сестрой. В своей газете "Пер Дюшен", давно уже заклеймившей Марию-Антуанетту половой извращенкой, Жак Эбер теперь уже захлебывался ядовитой слюной.

Только 14 октября начался судебный процесс над Марией-Антуанеттой. Легко жившая в этом с почтением обслуживавшем ее мире, она могла бы так же легко когда-нибудь закончить свой земной путь. И никто бы о ней не вспоминал, как забыты историей имена сотен и сотен королев. Но сейчас история предложила ей роль в настоящей трагедии, и Мария-Антуанетта с достоинством ее приняла.

На вопросы судей она отвечала коротко, признавая очевидные обвинения и ссылаясь на незнание в недоказанных обвинениях.

- Да, миллионы ушли на строительство Трианона. Но ведь я была королевой... Да, переписывалась с императором Австрии. Но ведь он мой брат... Да, бежала из Тюильри. Но ведь я была заключенной без осуждения...

Когда Эбер предъявил свое чудовищное обвинение в развращении собственного сына, Мария-Антуанетта долго молчала, а потом сказала:

- Если я не возразила, то потому лишь, что сама природа сопротивлялась отвечать на подобное обвинение против матери. Я взываю ко всем матерям, которые находятся здесь.

Мария-Антуанетта вызвала сочувствие всего переполненного зала. Даже Эбер понял, что перегнул палку. А Робеспьер в тот же день заявил: "Этот болван Эбер обеспечил ей триумф". Самому Эберу до той же гильотины оставалось 5 месяцев, Робеспьеру - 9.

Утром 16 октября к Консьержери подъехала скрипучая телега смерти. Неутомимый палач Сансон обрезал Марии-Антуанетте волосы. Ее повезли по улицам Парижа связанную. На одном из перекрестков телега замедлила ход, и великий рисовальщик эпохи Жак Луи Давид успел сделать карандашный набросок осужденной королевы. Она сидит прямая, гордая, презирающая окружающих ее людей, окружающий ее враждебный город, презирающая судьбу. Ровно в полдень на площади Революции (теперь Согласия) топор гильотины в мгновение лишил ее жизни. Палач Сансон показал голову Марии-Антуанетты столпившемуся народу. Народ пожал плечами, привычно крикнул: "Да здравствует республика!" - и разошелся по своим делам, не обратив особенного внимания, как еще одна жертва гильотины вошла в историю.

Тмутараканская княжна

В 1864 году в Петербурге октябрь случился дождливым и ветреным. Погода обычная для этого города, самого грандиозного воплощения неутомимой воли Петра, столицы на болотах. Вдобавок к этому обычные балтийские шторма. Больше всего петербуржцев в такую пору беспокоило усиление западного ветра. Погонит ветер Неву вспять - жди беды. Еще были живы свидетели того страшного наводнения, которое описал Пушкин в "Медном всаднике".