Чувство движения. Интеллектуальная история

После Первой мировой войны в Соединенных Штатах, а после Второй мировой отчасти и в Европе многие ученые примкнули к бихевиористскому направлению и перестали пользоваться такими понятиями, как ментальные схемы или ментальные образы. Даже когда в 1960-х годах все кинулись изучать познание (недаром говорят о «когнитивной революции»), главными вдохновляющими идеями были искусственный интеллект и новые подходы к обучению, а не интерес к живому, существующему в плоти моторному организму. В наши дни ситуация существенно изменилась: в центре внимания оказалось «воплощенное» сознание, соответственно, многие исследования вновь сфокусировались на кинестетических процессах. Таким образом, нынешние психологи возродили прежние научные интересы, объединив их под рубрикой моторного познания. Почетное место в кругу актуальных научных тем занимает теперь кинестезия или, шире, так называемая гаптическая чувствительность – все ощущения, связанные с телесной активностью тактильного и двигательного характера.

На протяжении XX века психологи, работавшие в области сенсорного восприятия, старались сохранять сложившуюся здесь традицию специализированных исследований, почти не затронутую бихевиористской повесткой, точно так же как в прежние времена они проводили исследования на стыке физиологии и психологии. Особенно показателен в этом отношении вдумчивый, хотя и не лишенный внутренних противоречий, многолетний научный труд Дж. Дж. Гибсона, на который часто ссылаются авторы (например, социальный антрополог Тим Ингольд, весьма далекие от психофизиологии, но интересующиеся проблемами познания[179]. В 1950-х и 1960-х годах, исследуя зрительное восприятие, Гибсон увлекся изучением активного осязания как «гаптической системы», которой дал следующее определение: «Чувствительность индивида к соприкасающейся с его телом окружающей среде в результате использования своего тела» (Gibson, 1966, p. 97; cм. также: Wagner, 2016). Он обнаружил прямую связь между гаптической чувствительностью и метафорической составляющей осязания, или «ощущаемым смыслом»: гаптическое чувство – «это перцептивная система, благодаря которой животные и люди буквально соприкасаются с окружающей средой», «активное, исследовательское по сути осязание позволяет не только схватить какой-то предмет, но и ухватить его смысл» (Gibson, 1966, p. 97, 123). Гибсон сделал исключительно важное открытие, положив в основание теории смысла движение и активное осязание. Такой подход нашел поддержку у всех, кто изучал культуру движения, поскольку устанавливал внутреннюю связь между эстетическим суждением и телесной жизнью.

Гибсон в полной мере отдавал себе отчет в том, насколько сложны бывают чувство движения и восприятие движения. По этой причине ошибочно было бы пытаться указать какой-то один специфический орган (и даже специфические органы), ответственный за осознание движения.

«Кинестезия затрагивает все функциональные перцептивные системы. Отличать телесное движение от недвижения слишком важно для организма, чтобы полностью полагаться только на какую-то одну группу рецепторов. Необходимо распознавать множество видов движения. Для тела в целом это суставная кинестезия, для движений черепа – вестибулярная, для движения кожи, зависящего от того, с чем она соприкасается, – кожная, для перцептивных трансформаций поля зрения – зрительная» (Gibson, 1966, p. 111)[180].

Это поистине историческое утверждение. Оно позволило Гибсону концептуализировать восприятие как активное действие в рамках общей приспособительной настройки организма. (Схожей теоретической линии придерживались упомянутые выше Бергсон и Джеймс.) Коротко говоря, восприятие – это часть деятельности организма как адаптивной системы. Таким образом, Гибсон представляет организм в качестве деятеля, а окружающую среду как некую «возможность» для деятельности, создавая картину целостного мира, который неправомерно разделяется в традиционной понятийной сфере на «внутреннюю» (субъективную) осознанность и «внешнее» (объективное) поведение. Так впервые в научный оборот была введена теоретически обоснованная терминология, позволившая адекватно выразить себя всем тем, кто по роду занятий или в силу своих убеждений и ценностей всегда противился навязанной бифуркации – разделению мира на человеческий и природный. Но я несколько забегаю вперед – об этом речь пойдет в заключении.