Чувство и чувствительность. Гордость и предубеждение. Эмма

— Признаться откровенно, — подала голос мисс Бейтс, которая вот уже две минуты безуспешно пыталась вставить слово, — ежели на то пошло, мистер Фрэнк Черчилл, возможно… нет, я не отрицаю, что он мог это видеть во сне, мне и самой такое порой приснится, что… но если вы спросите мое мнение — не скрою, этой весной такая мысль была. Миссис Перри сама поделилась ею с матушкой, и Коулы тоже знали, но кроме нас — никто, так как это был секрет, и просуществовала она дня три, не больше. Миссис Перри ужасно волновалась, что у него нет коляски, а он в то утро как будто начал ей уступать и она на радостях прибежала сказать матушке. Помнишь, Джейн, бабушка нам рассказывала, когда мы пришли домой? Куда бишь мы в тот раз ходили, я забыла — не в Рэндалс ли? Да, по-моему, в Рэндалс… Миссис Перри с давних пор любит матушку — да и кто ее не любит — и поделилась с нею по секрету. Не возражала, понятно, чтобы матушка рассказала нам, но с условием, что это не пойдет дальше, и, сколько помню, я с тех пор и по сей день не помянула об этом ни единой живой душе. Но в то же время не исключаю, что у меня разок-другой мог вырваться намек… я знаю, со мною так бывает — не успею спохватиться, как уже выпалю то, что не следует. Я, знаете ли, болтушка, страшная болтушка, и мне случалось иной раз сболтнуть лишнее. Я не Джейн, к большому сожалению. За нее я поручусь вполне — никогда ничегошеньки не выдаст. Джейн, ты где? А, отстала немножко… Ясно помню, как к матушке приходила миссис Перри… Да, необыкновенный сон!

Они входили в прихожую. Когда мисс Бейтс оглянулась на Джейн, ее опередил взгляд мистера Найтли. Он перевел его невольно на ее лицо с лица Фрэнка Черчилла, на котором заметил — или ему почудилось? — смущение, мгновенно прикрытое смехом; но Джейн и точно отстала и деловито поправляла на себе шаль. Мистер Уэстон вошел в дом. Двое оставшихся мужчин расступились у дверей, пропуская ее вперед. Мистер Найтли подозревал, что Фрэнк Черчилл пытается поймать ее взгляд — он смотрел на нее не отрываясь, — но ежели так, то напрасно: Джейн прошла мимо них в прихожую, не взглянув ни направо, ни налево.

Для дальнейших реплик и объяснений не оставалось времени. Пришлось удовольствоваться предположеньем насчет сна — пришлось мистеру Найтли расположиться вместе со всеми за новым круглым большим столом, который своею властью завела в Хартфилде Эмма — никому, кроме Эммы, не удалось бы поставить его на это место и уговорить отца пользоваться им, а не маленьким пембруком [84], за которым мистер Вудхаус дважды в день трапезничал в тесноте и неудобстве сорок лет подряд. Чай прошел очень мило, и никто не торопился выходить из-за стола.

— Мисс Вудхаус, — сказал Фрэнк Черчилл, обследовав столик у себя за спиной, до которого мог дотянуться, не вставая, — что, ваши племянники забрали с собою свой алфавит — коробку с буквами? Она прежде стояла здесь. Куда она подевалась? Нынче как-то пасмурно, в такой вечер тянет к зимним забавам, а не летним. Помните, как мы славно скоротали однажды утро, угадывая слова? Не угодно ли вам поломать голову еще раз? Эмма с удовольствием ухватилась за эту мысль; в одну минуту извлечена была коробка, рассыпаны буквы по всему столу, и оба приступили к игре с азартом, который, казалось, не слишком разделяли остальные. Они проворно составляли слова друг для друга и для всякого, который изъявлял желание их угадывать. Больше всего это тихое занятие соответствовало вкусу мистера Вудхауса, который не однажды приходил в расстройство от более оживленных забав, затеваемых время от времени мистером Уэстоном, а теперь мог в полное свое удовольствие предаваться с нежною грустью сожалениям об отъезде «бедных бутузиков» либо, подцепив поблизости от себя заблудшую букву, любовно указывать, как красиво вывела ее Эмма.