Чувство и чувствительность. Гордость и предубеждение. Эмма

— Быть может, мисс Марианна, — воскликнула Люси, радуясь случаю немножко свести с ней счеты, — вы полагаете что молодые джентльмены никогда не держат обещаний, как в малом, так и в большом, если им того не хочется?

Элинор очень рассердилась, но Марианна, по-видимому, не заметила шпильки, потому что ответила с полным спокойствием:

— Нет-нет. Если говорить серьезно, я убеждена, что только щепетильность помешала Эдварду все-таки прийти на Харли-стрит. Я всей душой верю, что более щепетильного человека на свете не существует. И все свои обещания он исполняет с неизменной точностью, пусть оно будет самым пустячным или в ущерб его собственным интересам или удовольствию. Он совестится причинять огорчения, обманывать ожидания и совершенно лишен себялюбия, как никто среди тех, кого я знаю. Да, Эдвард, это так, и я не собираюсь молчать. Как? Неужели вы никогда не слышали, чтобы вас хвалили? Ну, в таком случае вам нельзя быть моим другом. Ведь все, кто принимает мою любовь и уважение, должны смиряться с тем, как я вслух отдаю должное их достоинствам.

Однако на сей раз две трети ее слушателей предпочли бы, чтобы она воздала должное каким-нибудь другим достоинствам, и Эдварда это так мало подбодрило, что он вскоре встал, собираясь откланяться.

— Как, вы уже уходите! — воскликнула Марианна. — Дорогой Эдвард, я вас не отпущу!

И, отведя его в сторону, она прошептала, что Люси, конечно же, уйдет очень скоро. Но даже такие заверения пропали втуне и он все-таки ушел. Люси, которая пересидела бы его, продлись его визит даже два часа, теперь не замедлила последовать его примеру.

— И почему она завела обыкновение постоянно бывать здесь? — вскричала Марианна, едва они остались вдвоем. — Неужели она не видела, что она лишняя? Какая досада для Эдварда!

— Но почему? Мы ведь все его друзья, и с Люси он знаком много дольше, чем с нами. Вполне естественно, что ему было так же приятно увидеть ее, как и нас.

Марианна устремила на нее пристальный взгляд и сказала:

— Ты знаешь, Элинор, я не переношу, когда говорят так. Если же ты, как я подозреваю, просто хочешь выслушать возражения, то тебе следовало бы вспомнить, что я для этого не гожусь. Я никогда не снизойду до того, чтобы у меня исторгали заверения, в которых не нуждаются.

С этими словами она вышла из комнаты, и Элинор не решилась пойти за ней для продолжения разговора, потому что данное Люси обещание не позволяло ей привести доводы, которые убедили бы Марианну, и как ни тяжки могли быть для нее последствия упорного заблуждения сестры, ей оставалось только смириться с ними. Правда, она могла тешиться надеждой, что Эдвард постарается пореже подвергать себя и ее опасности выслушивать не к месту радостные заверения Марианны и избавит их от повторения тех страданий, которые оба они испытывали во время последнего их свидания. И надеяться на это у нее были все причины.

Глава 36

Несколько дней спустя газеты поведали миру, что супруга Томаса Палмера, эсквайра, благополучно разрешилась сыном и наследником. Весьма интересное и приятное оповещение, — во всяком случае, для всех их близких, которые уже знали о радостном событии.

Событие это, столь важное для полноты счастья миссис Дженнингс, тотчас изменило обычные порядки в ее доме, а тем самым и привычный порядок дня гостивших у нее барышень. Миссис Дженнингс, желая как можно долее оставаться с Шарлоттой, теперь уезжала к ней с раннего утра, едва успев одеться, и возвращалась поздно вечером, Элинор же с Марианной по настоятельному приглашению Мидлтонов проводили весь день на Кондуит-стрит. Если бы им предоставили выбор, они предпочли бы не покидать Беркли-стрит хотя бы до исхода утра, но пойти наперекор всеобщим настояниям они, разумеется, не могли. Поэтому им было суждено весь день составлять компанию леди Мидлтон и обеим мисс Стил, в чем эти трое не находили ни малейшего удовольствия, как бы вслух ни заверяли в обратном.

Для леди Мидлтон они были слишком умны и образованны, а мисс Стил и Люси видели в них узурпаторш, вторгнувшихся в их владения и присваивающих часть благ, которые они почитали собственным достоянием. Хотя леди Мидлтон всегда была любезна с Элинор и Марианной, она терпеть их не могла. Они не льстили ни ей, ни ее детям, и она считала их черствыми, а потому, что они любили чтение, подозревала их в сатиричности, быть может, не совсем зная, что такое сатиричность. Но стоило ли обращать внимание на такой пустяк? Словечко было модным и употреблялось по всякому поводу.