Чувство льда

– Ну почему ни за что? Всегда есть за что. Вы же понимаете, что на зарплату низового работника ЖЭКа трудно содержать беременную жену, которой требуется особое питание, и одновременно ухаживать за молодой красавицей, дарить ей цветы и водить по театрам и концертам. У Юрцевича есть побочные доходы, он же художник, и, кстати сказать, очень неплохой художник, карандашом и кистью владеет. Вот и подхалтуривает, дает частные уроки, оформляет какие-то деревенские клубы в провинции. Деньги получает из рук в руки, никаких документов, никаких подоходных налогов. А это дело подсудное. Или, к примеру, идет себе человек поздно вечером по темной улице, к нему пьяный пристал, оскорбляет, слово за слово – начинается перепалка, а там и до драки недалеко, милиция – тут как тут: нарушение общественного порядка, хулиганство, статья, срок. Да это не ваши заботы, Тамарочка, дорогая моя, вы только решение примите, а уж все сделают, как надо. И имейте в виду: вы и ваш муж – народное достояние, гордость советского искусства, и власть всегда вас поддержит, если вы сами не совершите опрометчивых поступков.

Ну что ж, слово сказано. Дескать, если вы не хотите, чтобы антисоветски настроенные элементы вливались в вашу семью, мы на самом высоком уровне обеспечим вашу защиту, а уж если вы эти элементы к себе приблизите, то потом не жалуйтесь, никаких исключений для вас сделано не будет, потому как из доверия вы выйдете окончательно и бесповоротно. Вот так. И поедете вы с мужем и дочерьми на периферию, в какой-нибудь богом забытый театрик, и останетесь там до гробовой доски.

И еще одно понимала Тамара Леонидовна: Круглов пришел на эту встречу с готовым решением, которое уже проговорил и согласовал с руководством, но с профессиональной ловкостью подвел дело таким образом, что решение это вроде бы пришло к нему на ум спонтанно, только что, в ходе беседы, и более того, частично оно было подсказано самой Тамарой. Ну что ж, Иван Анатольевич не зря ест свой хлеб, можно ему поаплодировать.

– Знаете, Ванечка, я что-то так разволновалась, даже ноги не несут. Давайте, что ли, чайку выпьем, – попросила Тамара.

Ей нужно было собраться с мыслями и силами, чтобы принять решение. Конечно, семью надо спасать, но ведь какой ценой!

Круглов вышел из комнаты и через десять минут вернулся с двумя чашками чаю. Чай был невкусным и, на взгляд Тамары Леонидовны, слишком крепким, но она все равно его выпила, потому что от волнения пересохло во рту. Разговор шел о чем-то постороннем: о новом спектакле, который готовится в театре, о ведущем актере Громове, чья болезнь оказалась, к счастью, не настолько тяжелой, чтобы лишить его возможности выходить на сцену где-то через полгодика, о молодом композиторе Давиде Тухманове, чью модную песенку «Эти глаза напротив» распевали на каждом углу…

Примерно через полчаса Филановская решилась:

– Ванечка, я тут подумала… Вероятно, вы правы. То, что вы предложили, будет для всех наилучшим выходом.

– Значит, даете «добро»?

– Да, – твердо произнесла она.

– Тогда, если позволите, я дам вам несколько советов.

– Конечно, Ванечка, говорите. Я все сделаю, что нужно.

– Первое и главное: никому ни слова. Вы ничего не знаете и ни о чем не догадываетесь. Особенно это касается Надюши. Знаю я вас, женщин, – он снова негромко рассмеялся, – как только ее увидите, начнете смотреть на ее живот. Вы ведь ничего пока не замечали?

– Нет. Надюшка у нас пухленькая, пышечка такая, ничего пока не видно, я бы заметила, если что.

– Вот и не замечайте. И на живот не смотрите. Вы ничего не знаете. Запомнили?

– Да. Что еще?

– Второе: не позволяйте ей познакомить вас с Юрцевичем, не позволяйте приводить его в дом. Если, не дай бог, что-то случится… ну, вы понимаете, о чем я, то не надо, чтобы кто-то мог утверждать, что вы с ним общались, разговаривали и все такое. Потом вас же будут упрекать, что вы не разглядели антисоветчика, или, что гораздо хуже, заподозрят, что он поделился с вами своими воззрениями и вы с ними согласились. Это понятно?

– Да-да, конечно, – торопливо ответила Тамара.

– Теперь третье, тоже очень важное: не откладывая в долгий ящик начинайте готовить Надю к тому, что рождение ребенка – это прекрасно, это самое лучшее, что может быть в жизни женщины, что вы мечтаете о внуках…

Филановская вздрогнула, как от удара.

– Но я о них совершенно не мечтаю! Вы что, Ваня? Ну какая из меня бабушка? Я до самой смерти должна быть молодой красавицей, иначе я перестану быть актрисой. Я и так от всех скрываю, сколько мне лет.