Чувство льда

Весь остаток дня Любу одолевала досада. Стоило ей бросить взгляд на две детские кроватки, стоящие в ее комнате, она машинально представляла себе, что, если бы их здесь не было, можно было бы поставить вместительный стеллаж для книг и папок; включив телевизор, она начинала мечтать о том, что можно смотреть фильм, не отвлекаясь на плачущих описавшихся мальчишек; планируя дела на завтрашний день, она думала, сколько всего приятного, интересного и полезного можно было бы сделать, если бы не племянники. Ах, как было бы здорово!

На следующий день Люба после работы помчалась в клинику, где Тамара Леонидовна пыталась вернуть своей внешности прежнюю моложавость. Нужно было успеть вовремя забрать Сашу и Андрюшу из яслей, поэтому она, войдя в палату, не стала тратить время на пустяки и сразу приступила к главному, рассказав матери о вчерашнем разговоре с Натальей Юрцевич. Реакция Тамары Леонидовны оказалась такой, как Люба и ожидала: даже разговора быть не может, а если эта нахалка еще раз посмеет выступить с чем-то подобным, проявить жесткость и отвадить ее от семьи Филановских раз и навсегда.

Примерно через месяц Наталья появилась снова. На этот раз она позвонила в дверь, и как только Люба увидела ее на пороге, дверь была немедленно захлопнута без всяких объяснений.

Больше она не приходила, но Люба часто вспоминала ее и каждый раз злилась на родителей: ну что они так зациклились на своей карьере? Отдали бы детей – и дело с концом. Развязали бы Любе руки. Ведь какой хороший вариант!

* * *

Поступление в аспирантуру пришлось отложить. Люба разрывалась между работой и детьми, ежедневно, ежечасно чувствуя, как растет, накапливается и расцветает ее ненависть ко всему миру, и в первую очередь – к матери, к племянникам и к покойной сестре. Особенно к сестре. Ей досталось в этой жизни все: красота, талант, безумная любовь, свидания и прочие радости, и всем этим она успела попользоваться, и все это она забрала с собой, оставив Любе орущих капризных малышей, описанные пеленки, детские болезни, бессонные ночи и ни минуты свободного времени. Надя схватила все самое лучшее, самое радостное, а на долю ее старшей сестры выпала почетная доля разгребать последствия. Надя просто отняла у нее жизнь! Так, во всяком случае, чувствовала Люба Филановская. Дети раздражали и тяготили ее, однако, будучи от природы человеком ответственным и добросовестным, она делала все для того, чтобы вырастить их и воспитать.

Особенно воспитать. Ибо, кроме ответственности и добросовестности, Люба обладала еще и необыкновенной целеустремленностью. Ей пришло в голову, что чем раньше мальчики станут самостоятельными и разумными, тем скорее она освободится от ненужной обузы. Надо сделать так, чтобы дети как можно скорее научились не требовать ее внимания и постоянной опеки, чтобы могли быть предоставлены самим себе и не беспокоить тетку, которая получила бы наконец возможность заняться своими делами.

Профессиональный педагог, Любовь Григорьевна Филановская взялась за дело. Каждая минута, потраченная сегодня на занятия с мальчиками, окупится сторицей и в ближайшем будущем освободит ей целые часы, а то и дни. Она перелопатила горы литературы, освежая полученные в педагогическом институте знания и набираясь новых, выискивала оригинальные методики, попеременно опробуя их на племянниках, и с удивлением вдруг поняла, что ее мозг радостно и с удовольствием работает именно в этом направлении: дидактические приемы раннего развития детей дошкольного возраста. Ей это интересно, и, потратив полгода на освоение научной и методической литературы, Люба начала что-то придумывать и изобретать сама. Успехи окрыляли!

Когда Саша и Андрюша пошли в детский садик, они уже умели читать, знали довольно много слов по-английски, а речь их была чистой и правильной, без малейшей картавости. Они самостоятельно одевались, завязывали шнурки и застегивали пуговицы, не теряли вещей и не разбрасывали их, ели аккуратно, не пачкая одежду и стол вокруг тарелки. Воспитатели не могли нарадоваться на мальчиков и постоянно ставили их в пример всем малышам в группе.