Чувство льда

– Голубушка, Анна Карловна, мы с вами не в том возрастном статусе, чтобы люди могли подумать что-нибудь необыкновенное. Вы – почтенная дама, строгая и неприступная, у вас внуки, и один из них настолько взрослый, что даже работает у меня, ну кому придет в голову подумать о вас что-то нехорошее? И потом, вы, по-моему, давно не перечитывали книгу моего брата. Полистайте ее, вы найдете там все необходимое для того, чтобы разрешить ваши сомнения.

Вернувшись в приемную, Анна Карловна еще какое-то время занималась своими прямыми обязанностями, отвечая на звонки, передавая указания и заполняя контрольные карточки на расписанные начальником документы, потом заварила себе чаю и достала с полки книгу Андрея Филановского «Забытые истины», выпущенную их же издательством. Читать она не собиралась, хотела только открыть и положить на видное место, чтобы Александр Владимирович, если выйдет, мог убедиться: она беспрекословно следует его советам. Но… открыла, пробежала глазами пару строк – для порядка – и увлеклась.

«…мы живем в мире, наполненном мифами и иллюзиями, и этот мифический иллюзорный мир управляет нашими жизнями, а мы покорно следуем его требованиям, не давая себе труда задуматься: а правдивы ли эти мифы? И обязаны ли мы им следовать?

Вот вам самый простой пример: знаменитая пушкинская фраза о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместные». Вспомните, сколько раз ваши учителя цитировали ее, ссылались на нее, внушая вам, что злодей не может быть гением, а гений, соответственно, злодеем. Не припоминаете? А вспомните все свои школьные учебники. Разве хоть об одном выдающемся ученом или писателе там было написано хоть одно худое слово? Нет, они все были сплошь ангелами во плоти, чудесные, добрые, порядочные, любили своих близких и никому не делали зла. Ну а как же может быть иначе, ведь они – гении. И ни слова о причинах смерти Чайковского. И ни звука о более чем сомнительном поведении Федора Михайловича Достоевского, проигравшегося в казино и бросившего беременную жену без копейки, чтобы уехать в другой город и завести себе другую женщину, у которой взять деньги и снова их проиграть. Так что же, выходит, Достоевский не гений, раз он такое себе позволял? Да нет же, друзья мои, гений, конечно, гений. Просто гении – они точно такие же люди, как мы с вами, и точно так же могут поступать и хорошо, и дурно. И не следует нам делать вид, что гении могут поступать только на «пять с плюсом». Но как же тогда быть с Пушкиным, спросите вы. Ведь Пушкин же сказал, что гений и злодейство несовместны, что ж мы, против Пушкина попрем? Пушкин сам по себе – гений, а это значит, что он не может ошибаться. Как сказал, значит, так и есть. И будем его цитировать, и ссылаться на него как на истину в последней инстанции, потому как – гений. Остановитесь, дорогие мои, остановитесь на секунду и подумайте: кто вам сказал, что гений изрекает одни лишь истины? Кто вам внушил, что гений не может быть не прав? Да, можно согласиться с тем, что гениальный математик вряд ли ошибется, рассуждая о математических материях, но разве он не может ошибаться, высказываясь на темы музыки, литературы, биологии или жизни вообще? Да запросто! И вот гениальный математик, не имея в виду ничего плохого, публично заявляет, что какой-нибудь роман какого-нибудь Васи Тютькина – книга всех времен и народов. И что? В наше время – почти ничего. А вот в те времена, когда мы с вами росли и учились в школах, это высказывание поднимали как знамя, цитировали и руководствовались им как бесспорной истиной. Ну как же, гений сказал, а гении не ошибаются. Вернемся же к Александру Сергеевичу: он был гениальным поэтом, но вовсе не гениальным философом, не гениальным психологом, не гениальным человековедом, и его высказывания, касающиеся сущности человека и его отношений с окружающим миром, это всего лишь его частное мнение, а не наше с вами руководство к действию. Так почему же мы позволяем весьма дилетантским высказываниям управлять нашей жизнью, формировать наше мышление? Задумайтесь об этом.