Чувство реальности. Том 2

Маша отправилась на кухню варить кофе, Ловуд уселся там же на табуретку, и когда замолкал, было слышно его тяжелое нездоровое сопение.

– Ох, кажется, нет сахара, – спохватилась Маша, оглядывая полки, – придется пить несладкий кофе.

– Ничего страшного. Я как раз хотел предупредить вас, что всегда пью без сахара. У меня есть заменитель, очень полезная вещь, постоянно ношу с собой, – Ловуд достал из кармана маленькую сине-белую коробочку, потряс ею, как погремушкой, – значит, мы договорились, завтра ужинаем?

Лицо его при этом было таким странным, мокрым и тревожным, что Маша чуть не вылила на себя кипяток из чайника.

– Конечно, конечно, мистер Ловуд.

– Называйте меня, пожалуйста, Стивен, – прохрипел он, опять теряя голос, – вам, Мери, наверное, много неприятного про меня наговорили в Нью-Йорке, поэтому вы так зажаты со мной.

– Я? Зажата? Ну что вы, Стивен, – Маша поставила на стол две чашки с растворимым кофе и уселась на табуретку напротив Ловуда, – просто я неважно себя чувствую. До сих пор не могу привыкнуть к разнице во времени, не сумела нормально выспаться, перелет был неприятный. У меня иногда в самолете очень сильно закладывает уши, и потом они долго болят, иногда целую неделю. А почему вам кажется, что в Нью-Йорке кто-то мог говорить о вас плохо?

– Черт его знает, – просипел он глухо, – я к старости стал мнительным. И потом, я, честно говоря, не очень люблю Россию. Мне здесь неуютно. А вам?

– А мне здесь нравится, – пожала плечами Маша, – пока, во всяком случае.

– Ну и славно, – он вымученно улыбнулся, – чтобы не разочароваться, надо заранее знать некоторые особенности здешней жизни. Вас ведь, кажется, к поездке готовил Билли Макмерфи?

Маша чуть не поперхнулась кофе. Она ожидала чего угодно, но не такой наглой и грубой провокации на второй день знакомства.

– Кто, простите? – переспросила она, пытаясь поймать его прыгающий безумный взгляд.

– Да, я вижу, у вас и правда, до сих пор болят уши. Или вы опасаетесь, что квартира прослушивается? Не бойтесь, я все заранее проверил. Здесь чисто.

«А у тебя в карманах тоже чисто? – разозлилась Маша. – Ты вообще понимаешь, что творишь?»

Она демонстративно взглянула на часы и вскочила, не допив кофе.

– Простите, Стивен, мне надо привести себя в порядок, вот-вот явится Рязанцев. Вы можете пока покурить здесь, не волнуйтесь, я никому не скажу, что у вас все еще осталась эта дурная привычка.

Глава 30

Любимым местом белого котенка стала лысеющая голова Григорьева. Голубоглазый хулиган упрямо карабкался с колен на грудь, вытягивая коготками петли свитера, влезал на плечо, тыкался носом в ухо, урчал, сопел, добирался до макушки и пытался там улечься. Это, конечно, было неудобно, поскольку голова круглая и почти гладкая, котенок скользил, больно царапая кожу. Григорьев ловил его на лету, сажал на колени, и все начиналось сначала.

От молока он отказался, зато когда Андрей Евгеньевич приготовил себе ужин и поставил на стол тарелку с рыбным филе, котенок влез в нее всеми четырьмя лапами и принялся быстро поедать рыбу. Кончик хвоста дрожал от удовольствия. Григорьеву пришлось ужинать бутербродом с ветчиной и сыром, разогретым в микроволновке.

– Завтра в зоомагазине я куплю для тебя ошейник и поводок, – пообещал Григорьев, – привяжу тебя к ручке кресла и рядом поставлю миску с молоком. Ты знаешь, мерзавец, что в твоем возрасте нормальные коты пьют молоко?

В ответ котенок сладко зевнул, потянулся и вскочил на клавиатуру компьютера.

– Слушай, ты когда-нибудь спишь? – спросил Андрей Евгеньевич, стаскивая его за шиворот и пытаясь вернуться к закрывшемуся файлу. – Может, ты тайный агент вражеских сил и нарочно мешаешь мне работать?

Работать Григорьев собирался всю ночь. Именно эта ночь осталась у него до встречи с человеком Кумарина в зоомагазине. Из всех доступных ему источников он надеялся нацедить максимум информации, чтобы подготовится к разговору и выстроить хотя бы приблизительный план дальнейших действий не только для себя, но и для Маши.

Фраза, произнесенная кумаринским связным “Томас Бриттен – Колокол, ваши друзья должны знать это”, означала только одно: Кумарин имеет какой-то свой интерес во всей этой странной и путаной игре. Для Маши это куда опасней, чем туманный герой ее психологических изысканий, ублюдок, напавший на нее в детстве.

Главное сейчас – Кумарин. Прежде всего Григорьев хотел понять, что именно может его интересовать и причем здесь Маша.

Ситуация вокруг “Свободы выбора” и лично Евгения Николаевича Рязанцева складывалась не самым лучшим образом. Последняя предвыборная кампания прошла бестолково, бездарно, хотя денег в нее было вбито достаточно В результате фракция Рязанцева получила в два раза меньше голосов в Думе, чем рассчитывали американцы, и в три раза меньше, чем рассчитывал сам Евгений Николаевич.