Чувство реальности. Том 2

– Вы с ней непременно встретитесь и побеседуете, – выпалил Рязанцев, – именно об этом я и хотел с вами поговорить. Но прежде чем я продолжу, я попрошу вас гарантировать, что никому никогда вы ничего не расскажете.

– Да, конечно. У меня работа такая – никому ничего не рассказывать, – улыбнулся Арсеньев, – обещаю, все останется между нами.

– Работа ваша здесь совершенно ни при чем. Обещания мне не нужны. Я хочу попросить вас заняться чем-то вроде частного расследования. Для меня лично. Я нанимаю вас в качестве частного детектива.

– Это невозможно, – покачал головой Арсеньев.

– Аванс в три тысячи долларов вас устроит?

– Евгений Николаевич, у вас ведь есть своя служба безопасности, – мягко напомнил Арсеньев и поймал сочувственный взгляд Маши.

– Я им не доверяю, – Рязанцев помотал головой и залпом допил свой кофе, – мне будет удобней и спокойней, если этим займетесь вы. Вам ведь в любом случае приходится расследовать убийство Кравцовой и Бриттена. Так почему бы заодно не провести небольшое дополнительное расследование, возможно, косвенно связанное с этим убийством? Объясните, что вам мешает?

– Прежде всего деньги, которые вы мне предлагаете.

– Вы боитесь, что об этом узнают и вас обвинят во взяточничестве? Гарантирую, что нет. Никогда никто не узнает.

– Вы гарантируете? – Саня улыбнулся и покачал головой. – А почему я должен верить вашему честному слову, если вы не верите моему?

Рязанцев вспыхнул, открыл рот, чтобы ответить, но не нашел слов, схватил сигарету и принялся нервно щелкать зажигалкой. Арсеньев взял у него из рук злосчастную китайскую игрушку, дал прикурить ему, прикурил сам и продолжил:

– Понимаете, Евгений Николаевич, я, конечно, с удовольствием взял бы у вас эти деньги. Но в таком случае мне тоже придется заплатить вам.

– Мне? Вы собираетесь платить мне? – Рязанцев даже задохнулся от изумления и возмущения.

– Именно так, – кивнул Арсеньев. – Обстоятельства могут сложиться по-разному. Вдруг вас не устроят результаты моего расследования, и вы доложите моему начальству, что заплатили мне? Я тоже хочу иметь гарантии.

– Но я обещаю! Вы что, мне не верите?

– Если для вас честное слово становится надежным, только когда оно оплачено, как я могу вам верить?

Рязанцев вскочил, прошелся по веранде, на секунду застыл, глядя в темноту, вдруг резко развернулся и спросил нарочито спокойным голосом, в котором уже дрожала тихая истерика:

– Вам что, деньги не нужны?

– Нужны.

– Ну вот, я вам даю! Слушайте, а может, три тысячи просто мало? Но это ведь только аванс, потом вы получите значительно больше. Я не знаю расценок, скажите, сколько?

– Евгений Николаевич, почему бы вам не обратиться в частное детективное агентство? – печально предложил Саня.

– Потому что я слишком известный человек. Мне придется раскрыть им весьма конфиденциальную информацию о себе, о своей семье. Где гарантия, что они потом не станут торговать этой информацией? – Рязанцев говорил быстро и все время смотрел куда-то в сторону, то в окно, то на кофейную гущу в своей чашке. Ни разу еще он не взглянул Сане в глаза, а о Маше как будто вообще позабыл. Когда зазвучал ее голос, он поморщился и вздрогнул.

– Вы так никогда не договоритесь, – сказала она тихо, но решительно, – я могу предложить компромиссный вариант. Вы платите Александру Юрьевичу три тысячи долларов. Так вам спокойней. Это вполне понятно. Он у вас эти деньги берет и в свою очередь платит вам. Тоже три тысячи. Тоже за свое спокойствие. Очень удобно. Вам даже не придется пересчитывать купюры, – она в очередной раз зевнула и налила себе еще кофе.

Рязанцев уставился на нее воспаленными, почти безумными глазами.

– Это справедливо, – кивнул Арсеньев, давясь смехом и изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица.

Глава 32

Андрей Евгеньевич спрятал телефон. Сердце стало биться спокойно и ровно. Одышка прошла. Часы показывали без пяти три. Он забрал у продавщицы Христофора. Теперь он точно знал, что котенок будет носить это почетное имя.

– Прежде всего, ему нужна специальная сумка, надежная, прочная. Вернее, нечто среднее между сумкой и детским автомобильным стульчиком. Только что по дороге сюда он выскочил и чуть не погиб.

– Да, я понимаю, – улыбнулась китаянка, – сейчас мы что-нибудь подберем.

Ровно в три стеклянная дверь открылась и в магазин вошел высокий сгорбленный старик с тростью. Григорьев разглядывал очередную кошачью сумку и осторожно скосил глаза на посетителя.

Старик показался ему элегантным и надменным. От него за версту пахло дорогим одеколоном. Он был в летнем пальто мышиного цвета, в молочно-белой фетровой шляпе. Белый шелковый шарф красиво перекинут через плечо. Из-под пальто виднелись светло-серые широкие брюки и темно-серые замшевые ботинки.

Лицо старика Григорьев разглядеть не сумел, мешали большие дымчатые очки в серебряной оправе, пышные седые усы и круглая аккуратная бородка, переходящая в широкие бакенбарды вдоль щек, белоснежные и кудрявые, как свежая мыльная пена.