Чувство Родины. Стихи и поэмы

Дом чем ближе,
Тем больнее,
Тем сильней душа болит.
К дому тридцать верст длиннее,
Чем дорога
На Берлин.
Тучи, словно клубы дыма,
Застилают ясный день.
И проходит Федор
Мимо,
Мимо
Бывших деревень.

Вот еще одна деревня.

Ни дверей
И ни окон.
Помертвелые деревья
Стонут звоном похорон.
Смотрит солнце исподлобья,
Тучи скорбные грустят.
Рядом печи,
Как надгробья,
Трубы
Траурно гудят.

И, прошитые морозом,

С мертвым инеем в ветвях,
На печах
Растут березы,
Как на брошенных церквях.
Будто черный снег,
Над ними
Молча кружит воронье…
Где ж твое, деревня, имя,
Имя звонкое твое?
Там, где речка протекала,
Над перильцами моста
Имя дивное сверкало,
Холостых ребят скликало
Чистым словом — красота!
Эх, бывало, ноги носят
Так, что рвешься в высоту.
— Ты куда? —
Бывало, спросят.
— Да на танцы, в Красоту…
Все равно — зима ли, осень,
Ночь в снегах или в цвету.
— Ты куда? —
Бывало, спросят.
— На свиданье, в Красоту.

Там доверчиво любили.

И, должно быть, неспроста.
В Красоте девчата были
То, что надо, — красота!

Из-за них во дни престолья

Парни глохли от вина,
Выворачивали колья —
И на стену шла
Стена.
Старики, как дым, седые,
Вспомнив молодость свою,
Тоже шли, как молодые,
В том безрадостном бою.
Ну, да это редко было!..
А обычно в Красоте
Песня девичья царила,
В песне пелось о мечте.

Ты мечта моя, мечта!

Дай мне крылья светлые,
Чтоб манила высота
Во края заветные.
Только ты не торопись,
Может, все не сбудется
И моя земная жизнь
В будущем забудется.
Пусть не вспомнят обо мне,
Стану ясным деревом
И сгорю в земном огне
На костре затерянном.
Лишь бы ты жила, мечта,
Человека радуя,
И манила высота
Над весенней радугой.

Ох ты, молодость!

Когда же,
Где же ты найдешь причал?..
Слушал Федор песню Даши
И взволнованно молчал.
Он молчал,
Храня улыбку,
Понимал, что у него
Две любви —
Она и скрипка.
Кроме нету ничего.
И на лавочке, у клуба,
В синеватой темноте
Слушать песню было любо,
Любо думать о мечте…

Вот ребята безыскусно

Просят Федора:
Мол, ты
Не играй уж очень грустно.

Федор встал из темноты:

«Ну о чем играть, о чем?
Все о жизни, все о боли…»
Вот он в пальцы взял смычок,
Как берут щепотку соли.
Вот смычок коснулся зыбко
Самой трепетной струи,
И в лесу,
Заслышав скрипку,
Заскучали соловьи.

Как играл на скрипке Федор!

Он играл и вспоминал
Трудно прожитые годы,
Боль,
Которую познал…

Вспоминал,

Как нарождался
Мир распахнутых сердец,
Как пришел домой с гражданской
В куртке кожаной отец.

Мама плакала от счастья,

И, прижав ее к груди,
Все шептал он:
— Настя, Настя…
Настя… Настенька… — твердил.
А потом совсем негромко:
— Полно, Настя, я — живой! —
И легко над головой
Поднял Федора с сестренкой.

…Горбунов Андрей

С отцом
Были старыми друзьями.
Время гнуло их свинцом,
Мяло вражьими конями.
Вместе тяжкий путь прошли,
Ставший гордостью и болью,
Степи Сальские легли
На виске седою солью.
И, пройдя тропой прямой
По бушующему свету,
Принесли они домой
Землю,
С верой в землю эту…
И, поверив до конца
В мир, который очень молод,
Федор в кожанке отца
Шел в ячейку комсомола…

Брал отец по вечерам,

Тишину села тревожа,
Скрипку в руки
И играл —
Так сыграть не всякий сможет!
И в осенней тишине
Под отцовскою рукою
Пела скрипка о весне,
Песней душу беспокоя.

…Пусть не вспомнят обо мне,

Стану ясным деревом
И сгорю в земном огне
На костре затерянном.
Лишь бы ты жила, мечта,
Человека радуя.
И не гасла высота
Над весенней радугой.

Песня до сих пор жива.

А потом…
Отца не стало.
Что поделать!
Такова
Доля многих комиссаров.
От родных лесов едали,
Где века пески скучали,
Пал солдат своей земли
В жаркой битве с басмачами.

Нет отца.

Но до конца
Надо жить на свете,
Зная,
Что в ответе ты за знамя,
Что на ордене отца!

Нет отца…

И далеко,
Далеко куда-то глядя,
Плачет мама
И щекой
Сиротинку скрипку гладит.

Что ей скажешь?

Ничего.
Как утешишь вдовью долю?
На работе, в поле, в доме,
Что ни слово — про него…

И совсем беда пришла,

Будто в мире горя мало:
Через год
Скончалась мама —
Ношу жизни не снесла…

Помертвели все цвета,

Все желания уснули,
Опустилась высота,
Плечи Федины сутуля.

…Но потом случилось так:

Снял однажды все печали
Горбунов Андрей —
Земляк
И отца однополчанин.

Он вошел в сиротский дом

И сказал:
— Решайте, дети,
Я, как вы, один на свете,
Может, жить ко мне пойдем?..

Так и вышло.

И дела
Ладно шли.
Отцом и братом
Стал Андрей Ильич ребятам.
После школы
С аттестатом
На рабфак сестра пошла.

…О весны нежданной одурь!

Душно, аж невмоготу.
Зачастил тогда-то Федор
Из Славеней —
В Красоту…

…А теперь…

Ушла деревня.
В мир, в котором нет окон
Только черные деревья
Не уходят
С похорон.

Смотрит солнце исподлобья.

Тучи скорбные грустят.
Смотрят печи,
Как надгробья,
Трубы траурно гудят.
То крича, то замирая,
Мерзлый ветер очи жжет.

Только школа — та, что с краю,

Пепелище стережет.
Вот колодец.
След недавний.
И над школою — дымок.

Здесь сосватал Федор Дарью

В тот, давно минувший срок,
И колодец тот же самый,
Что пятнадцать лет назад,
Тот же снег.
Вот только сани
С бубенцами не скользят.
А скользили,
А летели
Ясным лебедем в снегах!
Девки плакали и пели,
Жениха, мол, проглядели,
И вздыхали: ах да ах!
Но об этом лучше после…
Федор к школе повернул,
И дверей тягучий поскрип
Память прошлого спугнул.

В школе людно.

Слишком людно.
Духота — не продохнуть.
Ребятенок плачет в люльке,
А другой
Хватает грудь.

Будто в мир какой-то древний

Смотрит школьная доска.

Здесь и школа,

И деревня,
Жизнь и смертная тоска.

Все знакомы, даже страшно.

— Здравствуйте, —
И, сняв рюкзак,
Лишь спросил:
— А как там Даша?
Как в Славенях… тоже так же?
Так же там… или не так?

— Живы! —

С искренним участьем
Вся семья произнесла.
Понял Федор:
Ноша счастья
Непомерно тяжела…

Федор шел, верней — тащился

Без дороги, без тропы.
Что он мог?
Ну поделился
Долей ячневой крупы.
А душа?
Что делать с нею,
Вынуть и сказать: бери?
К дому тридцать верст
Длиннее,
Чем дорога на Берлин.